Онлайн книга «Комонс II. Игра по чужим правилам»
|
Толя осторожно выглянул из чердачной двери на лестницу. Пистолет с глушителем он держал в опущенной руке, но эта предосторожность явно была напрасной. Ни звука, ни скрипа дверей, ни шагов – похоже, никого из соседей не встревожили звуки потасовки, разгоревшейся на чердаке герра Нойбергера. – Ну, что там? – раздалось из глубины чердака. – Вроде, тихо. Сам-то как, глаз цел? – Вроде, да. Налетел на лыжную палку, щёку пропорол. Напарник прижимал к лицу окровавленный платок. В ногах у него трудно копошился человек, с головой, замотанной пыльной мешковиной и связанными за спиной руками. Толя поднял с пола деревянную, со стальными, проржавевшими кантами, лыжу. – Экое старьё… неужели на таком кто-то ещё катается? – Какое там! – напарник отнял платок от лица, негромко выругался, прижал обратно. – Никак не остановится, чтоб её… А лыжа – ещё времён войны. Здесь тогда была база подготовки „Эдельвейсов“ – видишь, эмблема? И ткнул пальцем в полустёртый белый контур цветка на носке лыжи. – Точно, хозяин дома в горных егерях служил. – согласился Толя. – Видать, на память хранит. – Или туристам толкает, как антиквариат. Там ещё парочка армейских ледорубов, ранцы… Чего теряться-то? Связанный глухо замычал и поджал ноги. Толя несильно пхнул его ногой и выглянул в слуховое окошко чердака. – Темнеет, и снег пошёл, густой – то, что нужно. Готовь этого лишенца, я тачку подгоню к чёрному ходу – запихиваем в багажник и валим. Бутылку какую-нибудь поищи, наберём внизу воды, промоешь рану… – Переживу как-нибудь. Напарник рывком вздёрнул связанного на ноги. Тот что-то протестующе забормотал, но лёгкий тычок кулаком под рёбра пресёк эту попытку. – Ну что, „Линия Девять“, пошли? А то вас уже заждались. – Что-то он задёргался… – Толя наклонился к пленнику. Тот извивался как червяк, которого насаживают на крючок. – Дай-ка я мешок сниму, как бы, не задохся… Из-под мешковины показалась мокрая от пота физиономия и всклокоченная шевелюра. Мужчина пытался что-то промычать сквозь забитый в рот кляп, дико вращал глазами и мотал головой. – Указывает туда. – напарник кивнул на большой сундук, полускрытый под развалившейся грудой лыж. – Ты что, хотел что-то из него достать? В ответ пленник замычал сильнее. Толя подёргал крышку – сундук был закрыт. – Погоди! – встревожился напарник. – А если крутит, гад? Вдруг у него там устройство самоликвидации? – Не… – ухмыльнулся Толя. – Он ведь сам жить хочет, верно? И наклонился к связанному Десантнику. – Вы хотите жить, „Линия Девять“? Желаете сберечь свою драгоценную бессмертную личность? Вряд ли от неё что-нибудь останется после взрыва… Пленник истово закивал. Лицо его побагровело, налилось тёмной венозной кровью. Толя извлёк из кармана швейцарский армейский нож и наклонился к замку. Металлический щелчок, и крышка поднялась. – Что там? – напарник вытянул шею, стараясь заглянуть через плечо напарника. – Вроде, вещмешок. – Толя извлёк на свет небольшой, сильно потёртый кожаный рюкзак. – Тяжёлый, килограммов семь-восемь. Скрипнула разрезаемая верёвка. – Какая-то круглая штука… – он извлёк из рюкзака предмет размером с мяч, замотанный в шинельное сукно цвета фельдграу. – Ну-ка… сейчас… ох, ты ж!.. Напарник выматерился и отнял руку с платком от рассечённого лица. Струйка крови побежала по щеке, закапала на куртку, но он этого не заметил. – Ни хе… себе! В руках у Толи сверкал, преломляя слабые отсветы электрической лампочки, удивительный предмет – прозрачный, словно выточенный из сплошного куска какого-то прозрачного минерала человеческий череп. – Ну и что это значит? Пленник затих, обмяк в руках оперативника. – Смотри-ка ты, забыли спороть… – Толя повертел пришитую к сукну пуговицу из тусклого белого металла. – Вроде, цветок… тоже „Эдельвейс“? Десантник на вопрос никак не отреагировал. – Обшмонай-ка его. – распорядился Толя. Напарник поставил пленника вертикально, быстро, умело обшарил карманы, одежду – и извлёк сложенный листок. – Ну-ка… – Толя развернул бумажку. – Ох, ты, как интересно… – Номер 14. - прочёл он медленно. – Хрустальный череп. Коллекция Отто Рана, № 25592, кожаный ранец, мертвая голова из хрусталя, колонии, Южная Америка. – Объяснить, как я понимаю, не хотите? Десантник отвернулся и уставился в стену. – Вынь кляп. Напарник выполнил приказ с явной неохотой. Пленник закашлялся долго, мучительно. – Вы напрасно утруждали себя, молодые люди…. - прохрипел он. – Я и так намеревался, как только заполучу этот предмет, немедленно выйти на связь с вашим руководством. – Вот и хорошо. – покладисто согласился Толя. – Значит, проблем с вами на обратном пути не будет? Десантник кивнул. Лицо его постепенно приобретало естественный оттенок. – Вы уж не серчайте, но рот мы вам заткнём. – продолжал молодой человек. – И мешочек на голову тоже наденем. Я и рад бы обойтись – но, сами должны понимать, инструкция. Да и спокойнее так будет нам обоим. Не слушая больше возражений пленника, он завернул странную находку в обрывок шинели, убрал в рюкзак и скомандовал напарнику: – Давай, пакуй его, и пора убираться, пока кто-нибудь сюда не заявился… Из записок Е. Абашина. 30-е ноября 1979 г. Никогда раньше не вёл дневник, а тут, на „Сомове“, решил вдруг попробовать. Решение это принято, надо полагать, от отчаяния – известие, полученное на вторые сутки рейса, когда судно миновало Финский залив и вышло на просторы Балтики, нас, словно таракана тапком, припечатало жуткое известие. Ил-62, на котором летели в Канаду наши „сценические фехтовальщики“, сгинул над Атлантикой. Произошло это спустя два часа после дозаправки в лондонском Хитроу. ВМС Британии и других стран начали поиски, уже найдены фрагменты крыла и хвостового оперения самолёта. К месту катастрофы полным ходом идут соединения военных кораблей СССР и США – так же для участия в поисково-спасательной операции. Впрочем, насчёт „спасательной“ – это так, видимость утешения. Не было ещё случая, чтобы в подобной катастрофе кто-нибудь выжил. Альтер эго подавлен настолько, что часами не показывается из глубин нашего общего – теперь уже точно общего! – сознания, и я начинаю за него тревожиться. Аст мрачен и молчалив. Кармен, как может, пытается нас отвлечь, но выходит это у неё не слишком убедительно. Наши попутчики, полярники, направляющиеся в Антарктиду, озадачены столь сильной реакцией двух подростков, направляющихся к родителям-дипломатам в Буэнос-Айрес. Конечно, все мы советские люди и скорбим о страшной судьбе соотечественников – но чтобы настолько? |