Книга Превосходство Неодаренного. Том 1 и 2, страница 101 – Дмитрий Ра

— Вот он я, — развожу руками.

Стараюсь не показывать негатива, но и радоваться нельзя. С новыми людьми, которые меня хоть как-то знают, нужно показать себя нейтрально. Чтобы они сами рассказали мне, каким они привыкли меня видеть, и как я должен выглядеть по их мнению.

— Вот он ты… Слушай, не хочешь перекусить? Тут кафешка рядом.

Отвечаю, не задумываясь:

— Хорошо.

Смотрю на телефон, быстро набираю маме «Опоздаю. Все хорошо». Мы вместе спускаемся, отец задает разные и банальные вопросы из разряда «Как дела? Как брат, сестра? Как учеба?». Отвечаю все также коротко и просто.

Отец приводит меня в пиццерию «Дома-Пицца». Садимся за столик, разукрашенный в стиле пиццы.

— Заказывай, не стесняйся, — скромно улыбается отец и берет меню. Следую его примеру.

Заказываю самую дорогую пиццу — с красной рыбой и ананасами. Серьезно? Это вообще сочетаемые ингредиенты? Отец никак не реагирует на мой выбор. Не морщится, что дорого. Сам берет четыре сыра и колу без сахара.

Официант принимает заказ, отходит.

— Сынок, слушай, я бы хотел… попробовать все заново.

Вздергиваю бровь. Отец поднимает руки:

— Прошу, давай без поспешных выводов. Я понимаю, как это выглядит. У меня были проблемы. Очень большие. Я просто не мог вас подставлять. Сейчас я их решил и могу попробовать все исправить. Понимаю, что поздно, но…

— Поговори с мамой, — перебиваю. — Почему не начал с нее?

— Чтобы… она не настроила вас против меня. Я хотел, чтобы сначала выслушали вы… Но сначала скажи, сынок. Мамин рак больше не прогрессировал после ремиссии?

А у нее был рак? Надо же.

— Нет, все хорошо, — качаю головой.

— Ясно-о-о. Хорошо, просто замечательно… А то переживал, но узнать не мог. Она что-нибудь говорила обо мне?

Сердце отца бьется медленно, ритмично, как у спортсмена. А выглядит как обычный беляк среднего достатка.

— Не особо.

— Вот как. Жаль…

Приносят пиццу. Какое-то время едим молча. Пицца с ананасами — дрянь.

— Слышал, ты пробудился. Да и вообще слышал всякого о тебе, — как бы невзначай говорит он.

— Ты поэтому пришел…

Отец вздыхает:

— Отчасти, да. Или… если уж честно, то совсем да. Не буду тебе врать. До меня дошли слухи, что мой тихоня-сын вытворяет. Но, клянусь честью, это лишь поторопило меня. Я давно хотел с вами встретиться.

Он ест пиццу вилкой и ножом, которые достал из кармана. Продолжает:

— Это правда? Ну то, что все говорят?

— А что говорят?

— С чего бы начать, — грустно улыбается отец. — Ты убил главу клана силачей?

— Возможно.

Он медленно пережёвывает пиццу, долго смотрит куда-то на мою переносицу, наконец вздыхает:

— Тяжело тебе пришлось, да? Не хотел я, чтобы вы во все это влезали. Ушел только поэтому. Но яблоко от яблони далеко не падает. У тебя какие направленности?

Сказать, нет? Не вижу особой тайны, пока я не могу свои направленности развить. Само собой, о мудрости не расскажу.

— Тело: крепость и остаточная предметка.

— Вот оно что. Моя наследственность налицо.

Да, я слышал, что дети одаренных часто становятся одаренными с направленностями родителей. У лишенных такие рождаются крайне редко. Получается, мать у меня лишенная, а отец одаренный. Поэтому из всех детей с даром родился только я.

Вытираю рот салфеткой, тянусь за зубочисткой на столе, осторожно говорю:

— Мама не хочет с тобой связываться. Скрывает о том, что семья Кибы была когда-то в клане Джунов.

Отец ковыряет остывший сыр вилкой:

— Вот оно что. Откуда тогда ты узнал?

— От Мацуо Хидана. Его дочь моя… подруга.

— Как же тесен это мир.

Унылая морда «отца» меня слегка напрягает. Не люблю страдальцев просто потому, что я пережил намного больше их, но при этом не выработал привычку жалеть себя или все время ныть с таким вот унылым фейсом. Да, я иногда хочу отдохнуть, а иногда заняться сексом с красивой женщиной и расслабиться. Но только потому, что знаю, как устроен организм. Ему нужна разрядка. Иначе лишние механизмы тела начнут вмешиваться в работы мышления. Депрессия, тоска, грусть. Все это следствие неправильного питания, усталости и нежелания бороться со своим унынием. Вон, например, уже даже я недавно хотел найти себе кого-нибудь, с кем могу поделиться своей тайной, хотя если подумать, то это большая глупость.

Звонит мама. Ставлю на беззвучный, не отвечаю. Последнее время я тренирую ее адекватному восприятию взрослых детей. Предупреждаю, что все хорошо и все. Не надо мне названивать каждые полчаса и уточнять, не стало ли вдруг все резко плохо.

— Волнуется? — поднимает глаза отец.

— Всегда.

Пауза.

— Слушай, сын. Я бы хотел тебе помочь.

Ну вот, начинается. Мне говорят «я хочу тебе помочь», а я слышу «не верь мне, я подозрительный».

— Как?

— Мог бы обучить тебя парочке фокусов с суммой. В твоей школе такое объясняют только на пятом этаже.

Грызу зубочистку интенсивнее, не отвечаю. Видимо, отец видит сомнения на моем лице. Вздыхает, продолжает:

— Пойми же, сын, я ушел чтобы вас не вмешивали в мои разборки с Джунсиначи. Ты знал, что семью Киба изгнали из-за того, что я полюбил твою мать? Все зашло слишком далеко, и у меня просто не осталось выбора. Убили бы нас всех. Я думал, что вы будете жить долго и спокойно, но… ты родился неодаренным и рано или поздно попал бы в какие-нибудь проблемы. И ты попал… да так, что я не поверил своим ушам, когда мне рассказали. Как ты это сделал, Константин? Как ты смог все это провернуть? Я точно знаю, что ты не особо талантливый пробужденный.

Пожимаю плечами. Объясняю все ровно то же, что и Хидану в свое время. Интернет, хорошая память. Решил взять себя в руки. Все равно ничего умнее не придумать в моей ситуации. Отец изучающе на меня смотрит, но особо не спорит.

— Тяжело в такое поверить. Но ладно, можешь не говорить. Главное, что я исполню свой долг и помогу сыну, раз уж влез во все это. Помогу стать сильнее. Школьная программа эффективна, но длительна. Есть другие пути.

Не отвечаю. Просто смотрю в его глаза, пытаюсь уловить хоть что-то подозрительное. Или хоть что-то не подозрительное. Смотря с какой стороны посмотреть.

Отец продолжает:

— Ты согласен? Но не стоит говорить Кире и брату с сестрой. Будет страшный скандал.

Кира. Это имя моей матери.

— Я приму с благодарностью твою помощь, — доброжелательно улыбаюсь. — Но тренироваться хотел бы где-нибудь недалеко от общественных мест. Не пойми меня неправильно, я тебе доверяю, — нагло вру, — но мы не видели тебя очень давно и… мало ли. Мать не просто так не хочет с тобой общаться, верно?