Онлайн книга «Превосходство Неодаренного. Том 1 и 2»
Второй этап выполнен, магистр. Нехитрыми манипуляциями с «поднимающейся комнатой» определяю, что живу на шестом этаже. Нахожу свою берлогу, проверяю ключ. Подходит. Слышу, что за дверью кто-то стоит. Открываю дверь и… — Константин! — кричит женщина лет сорока. Высокая, длинноволосая блондинка, лицо строгое, но привлекательное. Немного морщинок. Кидается обниматься. Пахнет парфюмом. Слишком сильно пахнет. Полагаю, это и есть моя мать. Или жена? — Господи, ты почему не отвечал на телефон?! Я уже обзвонилось! С работы отпросилась! Пришлось и в школу звонить! Мне сказали, что ты уже едешь домой и тебя… тебя… понизили за драку?! Боже, Константинчик, что случилось?! Да не кричи ты, женщина. Так, придется вспомнить уроки актерского мастерства. — Телефон разрядился, — говорю я, уткнувшись носом в сочную грудь. Мама отрывает меня от себя, осматривает: — Боже ты мой! Что у тебя с лицом?! Медленно и незаметно выдыхаю. Нужно говорить кратко, чтобы не вызвать подозрений: — Подрался. — Не может быть. Я вообще не поверила Георгию Александровичу. Он сказал, что ты кого-то избил. Ерунда какая-то. Тебя побили, Константинчик? Пойдем, я обработаю рану… ох… Хм. Ну пусть так. Похоже, это больше вписывается в ее представление меня. — Немного. Не надо обрабатывать. Все уже прошло. — Божечки… опять… А если у тебя сотрясение?! Я вызову врача. — Меня уже осмотрели в школе, — вру я. — Сказали, что царапина. — Ничего себе царапина! Да ты весь распух! Но ладно, раз так сказали… Мама суетится: — Я подогрею чая. Все мне расскажи, хорошо, сынок? Паникершка уходит на кухню, а я снимаю ветровку, инстинктивно хочу скинуть сумку с плеча. С интересом замираю, нащупав пустоту — свои вещи я оставил в школе. А мое новое тело помнит об этом лучше, чем я. Осматриваю свое жилище. Негусто. Мерзкие и приторные рисунки на стенах. Что это? Бумагу наклеили прямо на стену? Шкаф для одежды обшарпан, дверка скрипит так же противно, как и пол. Снимаю обувь, кладу на стойку. Замечаю, что тут четыре размера обуви. Женская — больших размеров. Это матери. Есть мужская, но меньше, чем у меня. И снова женская, но совсем мелкая. Интересно. Иду за матерью. Мд-а, трапезная не сильно отличается от прихожей. Здесь явно требуется обновка. Всего. Сажусь за стол, жду, когда мама подаст трапезу. Кружка с травяным настоем и… круглые хлебцы? Похоже сегодня я останусь голодным. — Сейчас пельмени отварю. Ну? — подсаживается мама. — Рассказывай. Ну что ж. Была ни была. Стараюсь говорить, как можно более нейтрально. Не выражать никаких лишних эмоций. Иначе вряд ли попаду в характер бывшего носителя этого тела. Пока говорю, мама напряженно меня рассматривает. Это плохо. Меня уже подозревают? Ладно, это ожидаемо. Но в конце концов, мало ли какой у меня стресс от пережитого ужаса. Историю я немного изменяю. Но в целом рассказываю, что меня побили, хотя я сопротивлялся. А потом засранцы поскользнулись на моих слезах и разбили себе нос. Моя история должна быть схожей с историей директора. По-любому, он ей все рассказал. — Понятно… значит они издевались над тобой и сами же ударились, свалив все на тебя? — Ну да, — киваю, отхлебывая чаек. — Как-то так. — Сволочи буржуйские, — бубнит мама и озабоченно осматривает меня. — Болит? — Нет. Мне повезло, наверное. — Повезло, да? — еще сильнее напрягается мама. — Ты уверен, что с тобой все хорошо? Может все-таки скорую вызвать? Давай я тебя осмотрю. — Да все хорошо. Честно. Я отхлёбываю из кружки. Мало ли что на моем лице читается, так хоть за кружкой спрячусь. Кстати, хлебцы весьма неплохи для своего внешнего вида. Удивлен. Недолгая пауза. — Ладно. Это, конечно, хорошо… Но, может… хочешь поплакать? Еле удерживаю чай во рту. Что? Серьезно? Поплакать? В Варгоне в этом возрасте я уже убивал и точно пережил одну пытку инквизиторов. И не помню, чтобы плакал хоть раз. Орал, да. Но не плакал. Заставляю себя улыбнуться: — Да что-то не хочется. — Хм… ну ладно… Хочешь может… что-нибудь? Кстати, тебя правда понизили до первого этажа? Да хватит ты на меня так смотреть, женщина. — Да. Женщина бледнее, стареет лет на десять: — Ну… ничего. Мы это переживем. Лишние два года. Мы справимся. Я договорилась с начальством. Мне разрешили подрабатывать еще по воскресеньям. Главное, что ты цел. Поразительная семья. Получается, я живу за счет этой леди? Странно, что предыдущий хозяин этого тела не повесился от стыда. — Я бы отдохнул… мам. — А, да-да, конечно. Мама подскакивает, хватает меня под руку, словно я калека. — Пойдем, мой сладкий. Первый раз в этом мире тошнота подступила к горлу. Я — сладкий? Серьезно? Мама чуть ли не за ручку отводит меня в комнату с ковром на стене и плакатами какого-то мужчины с татуировками по всему телу. Он кривляется, высунул язык. Написано «Моргенштерн». И почему эти картины здесь висят? Что приятного в созерцании мужиков? Особенно таких. Ладно бы красивая женщина. Быстро осматриваюсь. Два шкафа, два стола. Двухъярусная кровать. Все пошарпанное. Куча разбросанной одежды. И даже трусы с носками. За одним из столов сидит мальчишка лет пятнадцати. Курносый, тощий, в грязных обтягивающих штанах и майке, немного ускоглазый. Рядом с ним три тарелки и пять кружек. — Марк! — возмущается мама, усаживая меня в кровать. — Сколько тебе еще раз сказать убраться в комнате? — Мам, я в данже, выйди! Мальчишка с выпученными глазами пялится в коробку с движущей картинкой и лупит пальцами по доске с кнопками. Это что? Как телефон, но только большой? Так, думай… думай… Компьютер! Мама вздыхает, смотрит на меня: — Отдыхай, мой сладенький. — Отфай мофь слафенький… — бубнит мальчишка, передразнивая маму. — Перестань, Марк! Это не смешно! Твоего брата побили, между прочим! Не отрываясь от компа, «брат» хмыкает: — Опять? — Это твой брат, Марк. Пожалуйста, поддерживайте друг друга. Ваш отец учил вас сплоченности. Вы — семья. — Да-да, конечно. Отца больше нет. Мам, я же сказал выйти. Отвали, а! — чуть ли не визжит мальчишка. |