Онлайн книга «Алтарных дел мастер. По чужим правилам»
Судилище проходило под раскидистым деревом на холме, находившемся на границе сразу трех угодий, довольно далеко от ближайшего болота. – До нас дошли слухи, что ты не токмо с лешим якшаешься, но и людишек привечать стала. Это правда? – скрипучим голосом спросила первая из круга. Бабка с ответом не спешила, желая показать уверенность в собственной невиновности. Она посмотрела в глаза обвиняющей, усмехнулась и произнесла: – Поклеп зряшный. Где же это видано, чтобы мы с людьми дружбу водили? Да я бы со стыда сквозь землю провалилась. – Так, может, ты и про боярина крашенского ни сном ни духом не ведаешь? – язвительно добавила та же кикимора. Снова пауза, улыбка еще шире: – Как не знать! Он же порученцем у лешего служит, молоденький такой, шустрый. По первости едва удерживалась, чтобы его не притопить да у себя на хозяйстве болотником оставить. – Человек? У лешего? И где сие видано? – Первая кикимора держалась напряженно. Она была самой младшей из шестерых и постоянно опасалась, что ее собьют с толку. – То их с лешаком дела. Ты молода ишшо, а в мире нашем столько диковинок… – И чего леший велит своему порученцу? – В лесу непотребств куда больше, чем в болоте, вот Данила с ними и разбирается, – как о само собой разумеющемся ответила смоленская кикимора. – Данила? Ты даже запомнила, как того человечка звать? Странно… – Мне от того человечка выгода великая приключилась, потому и запомнила, как его кличут. Старуха заранее подготовилась к вопросам товарок. Благодаря Даниле она доподлинно вызнала, откуда ветер дует, однако на сестрицу старалась не смотреть, будто ее тут и не было. Сама злыдня изначально не собиралась приходить на ковен, рассчитывала наведаться в угодья сестры, пока той не будет. Но попытка сорвалась – на границах смоленских болот ее встретили агрессивные заклятия. Ход в вотчину сестры ей теперь был наглухо закрыт. – Выгода? Разъясни, – подала голос вторая, после чего права обвинителя перешли к ней. – В этом годе стряслась со мной беда великая: колдуны поганые с помощью Черной мори меня изловили и везли на погибель. Тогда лешак отдал приказ порученцу, и тот колдунов приголубил со всем милосердством, а меня вызволил от чар поганых. – Леший захомутал человека, ты – лешего, и оба на тебя вкалывают?! – округлила глаза обвинительница: было видно, что она завидует. – Ради своего родимого болотца я готова на все, – напыщенно произнесла кикимора. – И леший на сем поприще весьма полезен. – Не о лешем разговор, о человеке, – напомнила вторая из круга. – Да чего заладила: человек, человек… Ну, взял себе лешак помощничка, изнуряет делами тяжкими – его право. Главное, чтобы болотам моим сие было во благо. – Обвиняемая добавила в голос раздражения, чтобы собравшимся стало понятно – они ерундой занимаются. – Нам сказывали, тот Данила часть твоего болотца оттяпал да дуб там высадил диковинный, – подключилась сидевшая третьей толстуха. – Скажешь, тоже врали? – Не врали, было дело, – не стала отнекиваться бабка. – Порученец тем самым чудище огнедышащее изничтожил, кое своим пламенем намеревалось все мои топи иссушить. Я сего произволу дозволить не могла. – Твоя правда, – активно закивала толстуха, подняв обе руки, что означало – свои обвинения она снимает. – А почему он у тебя по топям как у себя дома расхаживает? – пришел черед дылды. – Дык, почему бы ему не расхаживать, ежели для пользы болота? Не одной же мне все дела делать, пущай людишки горбатятся. Шепну парочку слов лешему, а потом – хоть веревки вей с того Данилы, ежели без нужного проворства работу сполняет. – Так им, людишкам, и надо, – поддержала кикимора, лишившаяся всех прыщей. Она также подняла руки, считая смоленскую невиновной. На том можно было и заканчивать судилище – единства обвинения не получилось, однако правила требовали выслушать вопросы всех членов ковена. Вдруг всплывут новые сведения, способные повлиять на ранее принятое решение? – С Данилой разобрались, – приступила к суду пятая кикимора, одна из самых древних. – А почто девку из топей вытащила, почто русалкой не обратила? Такое обвинение являлось тягчайшим для любой хозяйки болот, а потому оправдание должно было быть железным. – Утопить, конечно, приятственно, – согласно закивала обвиняемая. – Но не завсегда сие правильно. – Законы болот не для тебя писаны?! – возмутилась обвинительница. – Кто попал в болото, должен стать русалкой или болотником! – Русалок у меня в хозяйстве и без нее вдосталь, а вот хозяйничать в своих угодьях я не дозволяю никому! – Кикимора наконец зыркнула в сторону сестры. – А что бы ты сделала, ежели бы увидала на своем болоте злыдню, да еще при делах, на кои она прав не имеет?! – Выгнала бы взашей да наподдала так, чтобы в следующий раз не сунулась. А потом все едино девку ту притопила. – Да не вольна я тогда была той девкой распоряжаться. – Обвиняемая изобразила тяжкий вздох. – Значит, все-таки жалеешь людишек?! – Обвинительница уперла руки в боки. – Да какая ишшо жалость? Сперва надобно долги раздать, а потом о потехе думать. – Что за долги? Кому? – Да лешему в карты я проиграла первую утопленницу. А в болота мои уж давненько никто не захаживал. Так что той девке я была настолько рада, что даже злыдню не наказала как должно. Для кикимор карточный долг был обязателен. – Леший ловчее тебя в картах? – ехидненько спросила обвинительница. – Дык, свезло ему в тот день. Расклад, он ведь что та удача – никогда не знаешь, к кому ликом своим повернется. – И что леший с ней сотворил? – продолжила обвинительница. – Да мне какое дело? Я от долга избавилась. Может, он порученцу ее в оплату работы какой отдал, может, мавкой обратил. – Кхе-кхе… Врет она все, уважаемые, как есть все врет! – не удержалась злыдня. – Она сестру не пожалела ради того Данилы, а леший… Там не человек поручения выполняет, а совсем наоборот. Я следила, глаз с нее не спускала… – До чего ж ты завистлива, сестрица, вон ажно позеленела вся! Нельзя так, оттого и колики в животе, и зубы раньше выпадают. – Кому завидовать, кхе-кхе, тебе, что ль? Да мне чихать на тебя и лешака твоего. – Тогда обскажи, зачем шишколобого на того лешего науськала? – Смоленская выдала на-гора первый из припасенных козырей. – Эльфа! – воскликнули разом кикиморы. Чужаков нечисть ненавидела люто, особенно шишколобых, поскольку те занимали леса и болота, выселяя оттуда прежних хозяев. – Кхе-кхе… Да сдался мне твой лешак! А в кознях эльфов не меня винить надобно, а все того же Данилу. Они его изничтожить возжелали, кхе-кхе… А раз человек с твоим ухажером вместе… |