Онлайн книга «Ниточка к сердцу»
|
На следующий день, когда кончилось время прогулки, охранник вновь пинком заставил Лиминга подняться. Лиминг встал и со всей силой ударил его в челюсть. К нему сразу же подбежали четверо охранников. Они знали свое дело и били весьма профессионально. Помимо наказания Лиминга, это был наглядный урок, предназначенный всем ригелианцам. Закончив урок, бездыханное тело землянина поволокли в камеру. Лицо Лиминга превратилось в кровавое месиво. Только через неделю Лиминг вновь смог выйти во двор. Лицо его и сейчас еще было в синяках. Ригелианцы по-прежнему старались не замечать землянина. Лиминг отыскал себе освещенный солнцем уголок и сел. Вскоре в двух ярдах от него на каменный пол устало опустился ригелианец. Косясь на стоявших вдали охранников, пленный едва слышно спросил: – Как ты здесь оказался? Лиминг рассказал. – А каковы наши успехи на войне? – Мы медленно, но неотвратимо оттесняем их обратно. Но победа требует времени. Долгого времени. – И сколько, по-твоему? – Не знаю. Просто так считают. Лиминг с любопытством поглядел на ригелианца: – А как здесь оказалась такая пропасть твоих соплеменников? – Мы – колонисты. Входили в передовые отряды, поэтому среди нас не было женщин. Нам предстояло заселить четыре новые планеты. Наша раса их открыла, и потому они на законных основаниях принадлежали нам. Нас было двенадцать тысяч. Ригелианец умолк и вновь огляделся по сторонам. – Они взяли нас силой. Это было два года назад. Они застигли нас врасплох. Мы даже не знали, что идет война. – Чешуйчатые захватили все эти планеты? – Кто ж откажется от легкой добычи? И потом еще смеялись нам в лицо. Лиминг понимающе кивал. Причиной вспыхнувшей войны как раз и был спор из-за новых планет. Все началось с того, что на одной планете колонисты оказали героическое сопротивление захватчикам и сражались до последнего. Их гибель вызвала вполне понятный всплеск ярости. Федерация нанесла по захватчикам ответный удар. Конфликт быстро разросся, и обширная часть галактики превратилась в театр военных действий. – Говоришь, двенадцать тысяч? Где же остальные? – Разбросаны по таким же тюрьмам, как эта. Хорошее местечко ты выбрал для своей аварийной посадки. Теперь долго просидишь. Враги всю эту планету превратили в одну большую тюрьму. До линии фронта отсюда далеко. Вряд ли Федерация вообще знает об этой дыре. – Значит, вы здесь уже почти два года? – Да. – И просто сидите сложа руки? – Представь себе, – ответил ригелианец. – Хватит того, что попытки бунтовать стоили жизни сорока моим товарищам. – Прости, я этого не знал. – Ты и не мог знать. Ты ничем меня не оскорбил. Я вполне понимаю, каково тебе сейчас. Первые недели – самые тяжелые. Ригелианец украдкой посмотрел на здоровенного охранника, развалившегося у дальней стены. – Два дня назад эта гнусная тварь хвасталась, что в здешних тюрьмах уже собрано двести тысяч пленных Федерации. А через год, добавил он, их будет два миллиона. Надеюсь, он сдохнет раньше, чем такое случится. – Я все равно выберусь из этого каменного мешка. – Как? – Пока не знаю. Но выберусь. Я не намерен тут гнить. Лиминг рассчитывал услышать хоть какой-то намек, что и ригелианцы не превратились в покорное стадо. Вдруг, убедившись, что он – не доносчик чешуйчатых, ему дадут понять: ты тоже можешь примкнуть к нам. Вместо этого ригелианец встал и торопливо прошептал: – Что ж, я искренне желаю тебе удачи. Особого везения. Ригелианец ушел. Вскоре завыла сирена, и охранники закричали: – Мерсе, фаплапан! Амаш! Назад, в камеру, к своим мыслям. За прошедший месяц Лиминг часто перебрасывался словами и с этим ригелианцем, и с парой десятков других. Обрывочные сведения были, конечно, лучше, чем ничего, но о главном пленные предпочитали молчать. Едва он заводил разговор о побеге, ригелианцы либо молчали, либо отделывались общими фразами. Лиминг не выдержал и как-то без обиняков спросил у одного из них: – Почему вы все говорите со мной шепотом и всегда пугливо озираетесь? По-моему, охранникам наплевать на разговоры пленных. – Ты еще не прошел перекрестный допрос. Если охрана вдруг заметит, что мы охотно беседуем с тобой, она попытается выбить из тебя все, что ты от нас узнал. Тюремные власти, как и ты, решат, будто мы готовим побег и делимся с тобой своими планами. Хоть одно стоящее слово! Лиминг ухватился за него и сказал: – Побег – единственное, ради чего еще можно жить. Если кто-то из ваших действительно всерьез думает о побеге, мы могли бы взаимно помочь друг другу. Я – опытный пилот и штурман, и это не стоит сбрасывать со счетов. Ригелианец сразу сник. – Ни о чем таком мы не думаем. – Почему? – Мы уже давно заперты в этих стенах. Разного насмотрелись и на собственном горьком опыте убедились, насколько опасно, когда о побеге знают многие. Враги могут внедрить предателя, или у какого-то самонадеянного дурака не хватит терпения и выдержки. – Понимаю. – В неволе вырабатываются свои правила, – продолжал ригелианец. – И вот одно из них: все замыслы и планы побегов касаются исключительно тех, кто их обдумывает, готовит и пытается осуществить. Другим об этом не рассказывают. Все становится известным после, по результатам. – Значит, я должен рассчитывать только на себя? – Думаю, что да. Ты так и так изолирован от остальных. Нас в каждой камере по пятьдесят, а тебя держат в одиночке. Кому и как ты поможешь? – Не волнуйтесь, я прекрасно обойдусь и без вас! – сердито ответил Лиминг. Теперь настал его черед повернуться и уйти. На четырнадцатой неделе заточения преподаватель, что называется, вставил ему петарду в зад. Закончив очередной урок, чешуйчатый поджал губы и сурово поглядел на Лиминга. – Тебе нравится разыгрывать из себя полного идиота. Но со мной этот номер не пройдет. Я давно разгадал твои фокусы. Ты хорошо усвоил наш язык, только не хочешь этого показывать. Я доложу коменданту, что через неделю тебя вполне можно допрашивать. – Не понимать. Повторить снова, – наморщил лоб Лиминг. – Ты прекрасно понял все мои слова. Преподаватель удалился. Следом пришел надзиратель и принес в миске кусок какой-то жесткой гадости. Затем наступило время прогулки. – Мне пообещали, что на следующей неделе они пропустят меня через свои жернова, – сообщил знакомому ригелианцу Лиминг. |