Книга Дракон вредный, подвид мстительный. Книга 2, страница 62 – Анна Сергеевна Гаврилова, Яся Недотрога

И это колючее вспыхнуло огнём.

Жжение было сильным, болезненным, но я не дрогнула. Рявкнула на саму себя пуще прежнего, и огонь неохотно превратился уже не в колючий, а скорее шершавый комок.

В нечто может не злое, но недовольное. В элемент, который непроизвольно вернул к мыслям о прошедшем слиянии, характере доставшейся мне драконьей сущности и её статусе среди драконов. Самка-вожак явно не хотела становиться безмолвной частичкой меня.

«Прекрати, — повторила я мысленно, но уже спокойней. — Иначе мне придётся рассказать обо всём Эрвину».

Это была даже не угроза, скорее попытка разобраться куда в случае чего идти, но… Неожиданно помогло. Неприятное ощущение улетучилось, словно не бывало.

Только вместо радости я испытала тревогу. Моё слияние явно прошло как-то не так — вдруг в этом и заключается причина интереса фанатиков ко мне?

Взгляд на Эрвина, но от разговора я всё-таки воздержалась. Во-первых, уже пообещала сущности и не знала как та отреагирует на обман, во-вторых, для начала хотелось обсудить с кое-кем другим, возможно более сведущим.

Поэтому я продолжила есть и делать вид, будто ничего не происходит.

Эрв словно почуял. Уставился пристальней не бывает и как-то странно повёл носом. А потом вдруг наклонился вперёд, подаваясь ближе, и сказал:

— Августа, а у меня есть одна небольшая особенность, о которой тебе нужно знать.

Я подняла глаза и уставилась выжидательно.

— Я чувствую ложь, — объяснил лорд. — Улавливаю её по запаху, и это касается всех, и драконов и воплощённых. Единственный, чьё враньё не ощущаю — это твой пронырливый приятель. Хранитель нашей школы. Янтарный дух.

С трудом, но я всё же осознала сказанное. Да, кажется, я когда-то слышала, что у некоторых воплощённых бывают… личные таланты.

— Зачем мне это знать? — спросила, потому что признание прозвучало как угроза.

— Затем, — с нажимом сказал дракон.

Очень захотелось соврать! Прямо сейчас и о чём угодно! Но ничего достойного на ум не приходило, поэтому я промолчала.

Просто вернулась к еде, а по окончании едва не вставшего поперёк горла ужина, спросила:

— В комнату тоже проводите?

— Обязательно, — ответил директор. — Но знаешь, защита моей личной башни не в пример лучше, и…

— Нет, — отрезала я строго.

Подумала и добавила:

— В тех жуткий розочках спи сам!

Эрвин очень неохотно кивнул, а потом отвернулся и пробормотал едва слышно:

— Ясно. Нужно срочно сменить интерьер.

В общей гостиной, соединявшей три наши комнаты, царило весёлое возбуждение. Девчонки пили чай, хихикали и делились историями из жизни.

— А потом он и говорит, — Пенелопа забавно поиграла бровями, — У вас та-а-акие глаза!

Девчонки прыснули. Дорина так и вовсе захохотала, причём весьма басисто. Я же улыбнулась и, выскользнув из кресла, направилась в комнату. Я посидела с девочками совсем недолго, и поняла, что настроение у меня всё-таки не то.

Моё бегство, конечно, заметили.

— Августа, ты куда? — окликнула Дорина.

Я шумно вдохнула, развела руками и все всё поняли.

Пенелопа притворно насупилась, а Валетта махнула рукой:

— Ну ладно. Иди.

Я и пошла. Не успела обогнуть диван, как Флавия пропищала:

— Кстати. Ты подарок-то свой забрала?

Я мимолётно насторожилась.

Подарок? Какой ещё подарок? Учитывая новости о идущих за мною убийцах, я никаких подарков не жду.

Паранойя взыграла резко, на руках проступили мелкие чешуйки. Девчонки посмотрели на начало трансформации с недоумением, а Флавия пояснила:

— Подарок принёс рыжий такой парень. Йерс.

Сокурсница мотнула головой в сторону декоративного столика, на котором лежало нечто прямоугольное, завёрнутое в серую бумагу и внешне похожее на книгу.

— Когда принёс? — не поняла я.

— Так вчера, — вмешалась Дорина. — Когда стало известно, что ты теперь воплощённая. Сказал подарок по случаю слияния.

— Да? — совсем растерялась я.

Чешуя ушла, напряжённость тоже. Я приблизилась к столику и, сдёрнув бумагу, обнаружила, что там действительно книга — большой и, кажется, коллекционный альбом.

Там были репродукции совершенно незнакомых картин с изображениями драконов, причём репродукции цветные. По корешку альбома бежало замысловатое золотое тиснение.

— Ух ты! — почти хором воскликнули подскочившие подруги. — Дай посмотреть.

Миг, и альбом у меня отобрали.

Я сначала сопротивлялась, но потом подумала, что так даже лучше. Чем больше у девчонок занятий, тем меньше внимания мне.

Не то чтоб я искала уединения, но очень хотелось всё-таки побеседовать с Янтарчиком и, вернувшись в комнату, я позвала:

— Янтарчик? Ты слышишь меня? Это важно!

Секунда, вторая, третья… Дух не ответил.

Может я как-то не так зову?

Умом понимала, что Хранитель может быть занят, но эта тишина напрягала. Говорят, что к хорошему быстро привыкаешь — вот я и привыкла к тому, что мне отвечают практически всегда.

— Янтарный, пожалуйста, — повторила я.

Ответа снова не последовало.

— Отлично, — сказала ворчливо.

Хотелось верить в лучшее, но почему-то вспомнилось, что Хранитель не всегда был честен. Объективно — он та ещё зараза. Так может нарочно молчит?

Померив спальню шагами, я уселась на кровать и ушла в медитацию.

Было немного зябко — я боялась отклика драконьей сущности, но ничего такого не произошло.

Спустя примерно час я повторила зов. Потом попробовала… позвать духа по-драконьи.

Я сама не понимала как! Никогда о подобном не слышала, но интуиция буквально требовала определённых, совершенно конкретных действий. Я вошла в частичную трансформацию, визуализировала образ Янтарчика и позвала его через тот шероховатый, вновь возникший комок.

Ощущение было странным! А зов получился каким-то будто горячим и вибрирующим.

Только у меня снова ничего не получилось. Янтарный не желал проявляться. Отказывался и всё.

— Замечательно, — буркнула я. — Только этого не хватало.

Ведь кто ещё может рассказать — да хотя бы выдвинуть адекватное предположение! — про странности моего слияния?

Придётся ждать и пробовать снова. С этой мыслью я и отправилась спать.

Ну а утром…

Моё утро началось задолго до рассвета и раскатистых звуков рога. Пенелопа мирно посапывала в своей кровати, и мне тоже бы хотелось, но увы. Глаза открылись сами собой, и никак, ни капли сонливости — только трезвый, до противного неспящий разум.