Книга Хрустальная принцесса и дракон, страница 30 – Елена Арматина

И даже не то, что подол легкого платья от ветра поднялся выше некуда, выставив на всеобщее обозрение то, что должно быть спрятано. А то, что  проигнорировав присутствие в доме моих  старших родственников, вот так уверенно в своей безнаказанности он меня похитил.

Правда, я не особо сопротивлялась ему.

Мы опустились на песчаную дорожку, вившуюся среди сада. Он не спешил выпускать меня из своих  рук. Заботливо убрал локон с моего лица, очертил пальцем подбородок и, опустив его на губы, погладил. Сама не поняла, как подчиняясь какой-то магии,  призывно приоткрыла их.

И он поцеловал. Сначала легко и нежно, затем более требовательно. Ни о чем не думая, я полностью доверилась ему.

Я не знала, что за нашими обнимашками пристально следят несколько пар глаз. А если бы знала, обязательно задалась бы вопросом: а случайно-ли  он поцеловал меня именно здесь, на виду у моих  родителей. Мама  стояла на балконе двумя этажами выше. Сжав в кулаке  белую кисейную штору, она до боли закусила губу. По обе стороны от нее стояли мои отцы, Марк и Алан.

- Виктория, милая, - Алан осторожно попытался разжать ее кулачек, - не похоже, чтобы он принуждал ее.

- Алан,  она еще несведущее дитя. Он просто запудрил ей мозги.

- Мне даже жалко его, - протянул Марк, -  что же должен он сделать, чтобы ты смирилась с этим зятем.

- Как быстро вы забыли, - пробормотала Виктория.

- Опять двадцать пять… Ну по крайней мере согласись, что он единственный , кто сейчас сможет удержать ее подальше от проклятой скалы…

Я совершенно потеряла счет времени, стоя в его объятиях и прислонившись щекой к груди, внутри которой бу-бухало сердце. И только  когда забурчал от голода желудок, подняла голову.

Сюзанна все еще стояла на террасе. Ирьята прогуливалась там же. Алан бросил беглый взгляд вверх. Проследив за этим взглядом,  я увидела колыхающуюся на ветру занавеску.

Мужчина  хмыкнул. Кажется, нас застукали.

- Вы испортили мне репутацию, - попыталась сострить я, не зная что делать дальше, куда смотреть и  куда девать свои руки, все еще покоившиеся на его предплечьях.

- Я старался. И теперь женюсь на тебе.

Ага, такой же юморист, как и я. Но наткнувшись на его взгляд, подумала: а ведь не шутит.

Сердечко, к этому времени успокоившееся, вновь пустилось вскачь.  А Артон  взял меня за руку и потащил вглубь сада.

"Наверное, жениться будет"- в голове вспыхнула шальная мысль.

В самой глубине сада, куда привел меня Артон, на берегу небольшого озерца, на пушистом покрывале были разбросаны яркие подушки. На ветвь дерева, нависшего над этим местом, была наброшена  прозрачная кисея. Кто-то заботливо расправил ее на манер балдахина. Из  самой глухой тени Артон достал несколько накрытых полотенцами корзин. Очень быстро  мужчина расстелил на покрывале клетчатую скатерть.   Затем видя, что я застыла на месте, усадил меня на одну из подушек, другую положил под спину и стал ловко накрывать на стол.

Мне даже стало неудобно – ведь это женское дело заниматься столом. Но он так ловко и споро это делал, что я невольно залюбовалась им.

- Что-то не так? –  продолжая нарезать брынзу и темный хлеб, мужчина бросил на меня быстрый взгляд.

- Да нет, вы так ловко накрываете на стол. А по идее, это должна была бы делать я.

- Я привык. В походах  слуг нет и делать все приходится самому. К тому же…

Он отставил  в сторону нож и вдруг оказался возле меня.

- К тому же, у нас свидание. Должен же я удивить свою …

Он удивил. Очень. А еще когда осторожно и бережно поцеловал меня в губы. В этот раз я глаза не закрывала, а завороженно глядела в его черные омуты.

Поцелуй длился всего несколько секунд, но внутри у меня уже проснулся котейка.

- И еще, - продолжил он, возвращаясь к работе, - предлагаю перейти на "ты". Зови меня просто, Артон.

- Вы бываете в походах? Военных ?   - сказала я просто, чтобы поддержать разговор.

- И в военных тоже. Тебя это смущает? – он протянул мне оливку.

Я съела ее прямо из его рук и снизала плечами.

- Всегда считала, что мужчины, посвятившие себя военным походам, должны быть жесткими и черствыми.

Он замер на мгновение и пристально посмотрел на меня:

-Ты меня боишься?

Несмотря на то, что щеки мои залила краска, я отрицательно покачала головой.

- Нет ,просто немного смущаете меня.

Он вдруг захохотал.

- Смущаю? Вот уж никогда не подумал бы.

Как невежливо  намекать девушке о ее … горячности. Он явно намекал на мое пылкое поведение на острове. Вот теперь порозовели даже мои колени.

- И как справляется с походами такой мужчина, как вы?

Ко мне пододвинули  большую тарелку с едой. Лукаво поглядывая на меня, он снял рубаху, оставшись в одних только брюках.

- Во-первых, мы договорились  обращаться на "ты". И во-вторых. Какой такой мужчина, как я? Каким я кажусь тебе, Маргаритка?

Он лег на покрывало и положил голову на согнутую в локте руку. Пощипывая зелень  с  моей тарелки, явно ждал ответа.

- Ну, такой, внимательный, мягкий. Вы … Ты вовсе не кажешься мне жестким.

- Это правда? – голос его звучал очень глухо,  хотя больше ничем иным он не выдал своих чувств. – Я кажусь тебе мягким?

Я кивнула, искоса поглядывая на него. Что-то я не совсем поняла.  Я его обидела или рассмешила? И он сказал "кажусь"?

- Я сказала что-то не то?

- Все то, Маргаритка, - он протянул мне руку.

А стоило мне вложить в его ладонь свою, осторожно потянул меня на себя. Стоило мне оказаться на нем, как он взял мое лицо в свои ладони и тихо так, вкрадчиво прошептал:

- Для тебя  я даже готов стать милым и пушистым. Ты главное верь мне. И ничего не бойся. Я – рядом.

"Жениться " на мне сегодня не стали. Не могу сказать, что я была разочарована. А пожалуй, даже вздохнула с облегчением. Не хотела бы я заниматься сексом под одной крышей с целой толпой родных и близких. Но нацеловались мы этим утром от души.

Взгляд его, конечно, меня смущал, но и чрезмерно возбуждал. Когда просто лежать на нем мне стало неудобно, я села на него верхом, обхватив его бедра своими ногами. Аккуратно расправила юбку платья, и только потом вновь улеглась на него. Я не была столь уж наивной, и ощущала под собой его пульсировавшее возбуждение. Но кроме этого только капельки пота, сбежавшие по его виску, подтвердили, что ему пришлось очень непросто. А в меня будто черт вселился. Казалось, я испытывала особое наслаждение, подвергая его стойкость искушению.

Вдоволь натешившись поцелуями, мы разговаривали. Я рассказывала ему о своем детстве. О том, как баловали, и одновременно с тем частенько обижали меня мои братья. Он с совершенно серьезным видом заявил, что разберется с ними.