Книга Камни последней стены, страница 42 – Чингиз Абдуллаев

— Хотел поблагодарить вас за плащ, — сообщил он.

— Я не хотела его оставлять, — ответила Лариса, — по нему можно вычислить ваш высокий рост. Он был бы неплохим пособием по вашему поиску. И потом он пахнет вашим «Фаренгейтом». Вас могут найти по запаху.

— Вас так раздражает этот запах?

— Мне все равно.

— Вы удивительно любезны, — пробормотал Дронго. — Можно я приглашу вас на ужин?

— Уже поздно, — ответила Лариса, — а нам завтра утром рано вставать. Поэтому я не думаю, что это целесообразно.

— Наверно, вы правы, — согласился Дронго, — спокойной ночи.

Он положил трубку, не дав сказать ей ни слова. Затем поднялся, вышел из номера и спустился в ресторан. Он уже заканчивал ужинать, привычно быстро поглощая еду, когда увидел, как в зал вошла Лариса. Она была в темном платье. Подойдя к столику Дронго, она молча села напротив него. Подскочившего официанта она попросила принести минеральную воду.

— Вы так быстро положили трубку, что не дали мне возможности попрощаться с вами, — сказала она, глядя ему в глаза.

— А вы так категорически отказались, что я не счел нужным продолжать разговор.

— Вы всегда так относитесь к женщинам? Или только выборочно?

— Конечно, выборочно. Я выбираю самых неприятных.

Она улыбнулась. Официант принес минеральную воду, поставил на столик и застыл в ожидании заказа.

— Я не ужинаю так поздно, — сообщила Лариса, видя, как Дронго тоже ждет, когда она сделает заказ.

— В таком случае принесите зеленый салат, — попросил Дронго официанта. Тот мгновенно отошел от столика, чтобы не мешать их беседе.

— А я, наоборот, ем по ночам, — признался Дронго, — хотя знаю, что это вредно. Но сейчас только одиннадцать часов вечера, а я обычно ложусь спать не раньше трех-четырех.

— Я знаю. Мы знакомились с вашими привычками перед поездкой.

— Я так и думал. Ваш напарник сделал вид, что очень удивляется некоторым моим привычкам. Хотя он должен был вести себя так, чтобы я не считал вас специально подосланными людьми. У вас ведь наверняка есть инструкции на случай провала моей миссии.

Он увидел, как она вспыхнула и хотела что-то сказать. И сразу перебил ее:

— Не нужно мне отвечать, я ведь понимаю ситуацию. В случае если мне не удастся добиться успеха, вы обязательно задействуете дублирующий план.

На этот раз она молчала. Только внимательно слушала его. Официант принес салат, поставил на столик и сразу отошел. Она взяла вилку, нож.

— Вы все-таки пришли, — сказал Дронго, поднимая бокал с красным вином. — За вас. Вы не будете пить?

— Я не пью, — сообщила она, начиная есть свой салат из листьев, на которые капнули несколько капель оливкового масла.

— Вы наверняка не москвичка, — сказал Дронго. — Откуда вы? Судя по вашему русскому, откуда-то с Волги?

— Может быть, — кивнула она. — Я не москвичка, вы правы.

— Вы замужем?

— Неужели это имеет отношение к нашей будущей встрече с Менартом?

— Нет. Но мне интересно. Вы ведь не аналитик, а оперативный работник. С вашим образом жизни трудно иметь семью.

— Вы решили испортить мне ужин?

— Я не хотел вас обидеть. А вы напрасно все воспринимаете таким образом. Просто я высказал свое предположение.

— Вы чувствуете себя победителем, если женщины так легко вам отдаются? — неожиданно спросила она.

— О чем вы? — не понял Дронго. — Неужели о Габриэлле?

— Мы все слышали, — коротко произнесла она, взглянув на него.

— Тогда вы ничего не поняли, — печально сказал Дронго, — у нас была не обычная постельная сцена. Эта женщина была, очевидно, влюблена в Шилковского, дружила с Хеелихом. Выполняя их указание, она приняла участие в переброске части архива их службы, который они сдали представителям КГБ. Вернувшись после задания, они обнаружили, что на их командиров кто-то напал. Долгие годы она считала, что это сделали ваши бывшие коллеги, Лариса, заплатив ее товарищам столь страшную цену за их верность союзническому долгу. Бутцман говорил мне, что она тогда замкнулась в себе. Ей удалось выйти замуж, переехать в Нюрнберг, у нее появилась семья. Но подсознательно она всегда помнила о том, что произошло. И когда сегодня я ей сообщил, что Шилковский выжил и он находится в Москве, она несколько оттаяла. Ей важно было поверить, что их не предали. Хотя она узнала от меня, что я все равно ищу предателя.

Она была столько лет зажата, столько лет никому и ничего не говорила. А тут появляется человек, которому она может все рассказать. И который ее понимает. Вот почему она была столь раскованна. Только на один час. Чтобы вернуть себе это состояние независимости и свободы. Она даже сказала мне, что я был первым ее мужчиной за последние десять лет. Кроме мужа, разумеется.

— Как трогательно, — сердито сказала Лариса. — Вы всегда выступаете в роли утешителя?

— Когда меня просят женщины. Это было совсем не то, что вы думаете, Лариса. Честное слово, совсем не то.

Она отодвинула тарелку с недоеденным салатом. Очевидно, она думала и о своей фигуре. Ведь бывшие спортсмены обычно склонны к полноте. Дронго, в свою очередь, тоже отодвинул тарелку.

— Надеюсь, вы меня поняли, — сказал он, — это было нужно. Может быть, не только ей, но и мне самому.

Он подозвал официанта и попросил принести счет, чтобы вписать его в стоимость своего номера. Официант принес счет в черной кожаной папке и положил рядом с ним ручку. Дронго расписался, добавив несколько марок на чай.

— Надеюсь, завтрашняя встреча с Менартом пройдет более нейтрально, — грустно пошутил он. — Я не думал, что нас будет так хорошо слышно.

— Вам нравилось заниматься с ней сексом? — прямо спросила она. Прямой вопрос требовал прямого ответа. И он кивнул ей в подтверждение.

— Да, — сказал он, — и она занималась этим достаточно самозабвенно.

Они вместе вышли из ресторана. В лифте оба молчали. Затем вместе вышли в коридор. Она подошла к своему номеру и достала карточку-ключ.

— Спокойной ночи, — сказала она, посмотрев на него.

— Спокойной ночи. — Он подошел к своему номеру и открыл дверь. Затем, подумав немного, взял табличку с надписью «не беспокоить» и повесил ее на дверь. Затем разделся и отправился в душ.

В эту ночь он спал беспокойно. Ему снилась Габриэлла, почему-то иногда с лицом Ларисы.