Онлайн книга «Игры писателей. Неизданный Бомарше»
|
– Я не могу его понять. – А именно? – Как он мог разрешить увезти себя в Париж? Как он мог покориться толпе черни, пришедшей в Версаль? – Но что он мог поделать? – Поставить две пушки у ограды и одну напротив центрального балкона. Три выстрела, уверяю, рассеяли бы эту сволочь! – Но это были женщины! Они пришли просить хлеба! – Пушки не занимаются определением пола. Пушки стреляют. – Людовик – добрый король. Он не мог.. – Когда я слышу. «Добрый король», я говорю: «Какое неудачное в стране правление». Но скоро настоящая власть вернется во Францию. – Вы думаете? – Уверен. Люди уже устали от свободы. Свобода предполагает личную ответственность. Вы плохо спите, вы говорите себе «Так ли я живу, и почему кто-то живет лучше и преуспел больше?» Совесть, страдание и, главное, ощущение собственной неполноценности... эти итоги свободы мучают. Толи дело, когда король или диктатор отнимает у граждан проклятую свободу и вместе с ней самое тяжкое – бремя выбора, решений. Он выбирает за них. Они имеют право сказать себе «Мы хотели, но не можем. Мы не состоялись, и не потому, что бездарны, а потому, что правитель мешал нам»К ним возвращается состояние детства, совесть имеет право замолчать, они безгрешны. Только истинный диктатор возвращает людям это чувство. И я уверен, что люди, прогнав короля, уже скучают по его власти – власти Отца нации. – Значит, вы думаете, что король вернется? – Король – никогда, ибо с ним могут вернуться аристократы. И хотя народу не нужна свобода, но равенство ему необходимо. Люди ненавидят привилегии соседа... Нет, король не вернется, но вернется Власть! Новый хозяин страны даст всем равные права. И в том числе равенство общего подчинения ему – Отцу нации. Ремарка: комната была тускло освещена. Казот долго молчал, сидя в рассветном сумраке. Наконец сказал: – Это ужасно, но вы правы. Однако дело, ради которого я пригласил вас, требует службы королю. – Я говорил вам о велениях истории. Но практики могут изменять ее ход, во всяком случае, на время. – Дело обещает быть очень опасным» – Но именно за это вы хорошо заплатите – так я понял из слов гражданина Ронака [4] . Что же касается опасности... Вы можете зарыться на сто футов в землю, но если пуля предназначена вам, она вас и там найдет... Думаю, я сказал достаточно, чтобы вы могли понять, соответствую ли я рекомендациям, которые дали те, кто видел меня в деле. Позвольте откланяться. Я прошу сообщить ваше решение не позже чем послезавтра. – Надеюсь, не в пять утра? – Если решение будет положительным, то лучше в четыре, чтобы не терять драгоценного времени. Мсье Ронак знает, как и где меня найти». Тут заговорил Бомарше: – После его ухода Казот прошел ко мне в комнату и сказал... Фигаро, продолжай читать текст Казота! – «Он ушел, даже не попрощавшись... А кто такой мсье Ронак?» – «Так я называю себя, когда пускаюсь в сомнительные предприятия.* Я предпочитаю, чтобы он знал меня под этим именем... Что вы о нем скажете?» – «Страшный молодой человек. Когда он взглянул на меня... это был взгляд, от которого я почему-то задрожал». – «Это – тот человек». – «Несомненно. Но вам придется убедить в этом королеву. Она теперь занимается всем. Это поразительно: она, которая жила только для развлечений и без зевоты не могла слушать о политике, принимает министров, ведет тайную переписку со всеми дворами и готовит побег. Король в прострации, нынче наш король – она. Вы должны с ней поговорить. Сейчас это, кстати, несложно: так как газеты не перестают трубить о бегстве короля, королева придумала, как успокоить публику – Ее Величество и сестра Его Величества принцесса Елизавета вечерами гуляют в Булонском лесу. Завтра они будут там между шестью и семью вечера. Как зовут вашего лейтенанта, граф?» «Какое-то корсиканское имя, которое невозможно запомнить..» «Вы не хотите мне сказать?» «Да, пока вы не решитесь – так мы с ним условились. Он, конечно же, не хочет стать известным в неизвестной ему истории. Я обещал...» И вот тогда наступила одна из кульминаций пьесы. Явление пятое в Булонском лесу в шесть вечера – Бомарше, королева и принцесса Елизавета. Антуанетта так изменилась! Вчерашняя взбалмошная девочка, «королева рококо», стала прекрасной печальной женщиной... Фигаро, передай мадемуазель текст королевы! Мадемуазель де О., несколько опьяневшая, нетвердым голосом начала читать: – «Здравствуйте, Бомарше. Я рада, что вы с нами». – «Ваше Величество, я ваш верный слуга». – «Надеюсь, я не подведу вас и сыграю свою новую роль не хуже, чем в Трианоне». – «Я в этом уверен. Но, Ваше Величество, мы должны думать и об успехе всей пьесы. А здесь многое будет зависеть и от партнера». – «Поверьте, мой партнер достоин вашей пьесы». – «Я уверен в этом. Но сможет ли он быть с вами на протяжении всего действия?» – «Увы, нет». – Вы торопитесь, – обратился Бомарше к мадемуазель де О., – а здесь ремарка. Мадемуазель прочла ремарку: – «Она прелестно вздохнула: „Увы, нет“. – «А у меня, Ваше Величество, есть великолепный протеже на роль...конечно, не партнера, но заботливого и умелого слуги. Мсье Казот имел возможность его увидеть и сможет подтвердить. Я прошу вас обсудить это с мсье Казотом, избегая отвергнутого судьбой партнера. Ибо по опыту могу сказать: актеры не терпят умелых соперников на сцене. А мой протеже создан самой судьбой для опасных ролей». – «Ах, Бомарше, я не знаю, чем все это закончится, но знаю, что ни о чем не буду жалеть. Нельзя покорно сносить унижения». – «Так как насчет моего протеже, Ваше Величество?» – «Мсье Казот вам передаст.» Я переписываюсь с ним ежедневно». – И Казот вскоре передал мне ответ королевы: «Нет»... Что ж вы молчите, граф? – обратился Бомарше к Ферзену. – Это ведь был привет от вас...который столько раз губил ее своими советами, который и сейчас лжет, будто не знал о моем участии. Знал и жалко ревновал! Этот безумец ревновал ее к людям, цветам, даже срубленным деревьям... Да, я любил ее, а вы погубили!.. Пистолеты в вашем распоряжении. Я закончил. Граф сказал, как-то сразу охрипнув: – Вы... вы ничтожный... – Простолюдин, – улыбнулся Бомарше. – Вы посмели охотиться за нею. Она рассказывала, как на репетиции вы смотрели на нее... – Даже это рассказывала? Да, мой друг, я люблю дам – молодых и не очень, красавиц... и не очень. Всех, кто репетировал в моих пьесах. – Бомарше засмеялся. – Впрочем, и в чужих тоже... Но это вы погубили ее! Как мы с вами теперь хорошо знаем, мой корсиканец не умел проигрывать. Он спас бы и ее, и Семью. |