Книга Ты моя, Птичка!, страница 23 – Елена Спирина

— Папа знает? — единственное, что я смогла из себя выдавить.

— Я о тебе забочусь, и не проболталась ему о твоем положении. Он же в ярости будет.

Неправда! Хотела крикнуть, но промолчала.

— Хорошо.

Тихо, так что и я с трудом свой голос услышала, потому что все внутри меня кричало: Нет, не хочу, не делай этого!

Спустя пять часов мама везла меня домой. Пустую, выпотрошенную, негодную,… словно выпитая банка газировки, которую можно сплющить нажатием руки.

Прошло полтора месяца. Я видела Лизу каждый день, Колю через день. Точнее слышала, но не видела. В доме у нас было три комнаты. Одну делили мы с сестрой, вторая спальня родителей, третья общая. Но около полугода назад Лиза выпросила отдельную комнату. Ее переселили в спальню родителей, я осталась в нашей детской, а родители в общую комнату переехали. И вот когда Лиза с Колей приходили, я старалась из своей конуры даже носа не показывать.

Николай так и не подошел ко мне за все время ни разу, чтобы хотя бы извиниться, да и сестра не спешила поговорить по душам.

У меня начались проблемы со здоровьем. Сначала тянущие боли внизу живота, и я знала, что это что-то по-женски. Затем, боль становилась острее, приступами. А после пришли месячные, которые не закончились не через неделю, не через десять дней, а только усиливались с каждым днем все больше. Испугавшись, я поехала в больницу.

После осмотра меня экстренно госпитализировали, а уже вечером повели на операцию. Утром врач сказал.

— Ребенок, мне очень жаль. — мужчина сидел у меня в палате на стуле и гладил мою руку. Снял очки, потер переносицу. — Тридцать лет акушер-гинеколог, а до сих пор не могу спокойно такие новости говорить.

— Скажите уже, мне кажется меня ничем уже не удивить. — тогда я почему-то подумала, что у меня нашли опухоль, что у меня метастазы по всему организму, вплоть до ушей и языка, как бы это глупо не звучало, и осталось мне два часа.

— Вася, зачем же ты сделала аборт в таком возрасте? Неужели помочь бы поднять ребенка никто не смог?

— Без вариантов. Сама дура. — что есть, то есть.

— Девочка, ты больше не сможешь детей иметь. Процента три могу только дать. И то если две планеты вокруг луны хороводы водить начнут наперегонки.

Я ошиблась. Удивить смогли меня и сильно.

Однако, я еще держалась. Вечером того же дня позвонил папа.

— Вася, ты охренела, сутки дома не появляешься, на учебе не была. Какого хера. Где ты?

Ах да, я же никому не сказала, что в больнице.

Рассказала отцу, где я и что со мной. Умолчала, правда, про беременность, аборт и последствия.

Он приехал через час. С боем но вошел в палату, часы посещения закончились к тому времени, но ему попался на пути мой врач и разрешил на пять минуточек заскочить.

— Василиса, ну ты чего не сказала то? Я ремень дома готовлю, а оказывается нужно бульон куриный для больной дочери. Сейчас-то нормально все? Болит?

— Нет, не болит. Все нормально. Дней через пять выпишут. По поводу учебы я предупредила девочек, они скажут, что я на больничном. Все хорошо.

— Надо чего? Завтра приеду, привезу.

— Да, — говорить отцу о том, что мне нужно нижнее белье, прокладки, ночнушки и по мелочи, было неудобно и, когда я замялась, он все понял.

— Так, приеду домой, скажу матери, чтоб набрала тебе и собрала все, что ты скажешь, а завтра на работу с собой пакеты возьму и в обед все привезу, договорились?

— Спасибо, пап. — хотелось обнять, прижаться к нему и почувствовать тепло тела другого человека, близкого и родного. Потому что я уже несколько месяцев не чувствовала тепла, я мерзла, будто в купальнике по Антарктиде гуляю. Но папа этих обнимашек не любил до чертиков.

Позже позвонила мама. Не спрашивая, что со мной и как чувствую, как то не довольно начала собирать мне поклажу. Слава Богу, все положила хоть.

— Что у тебя там опять случилось? — напоследок бросила она в трубку.

И, наверное, в меня кто-то вселился, потому что сама я бы никогда так не ответила.

— Мои похороны.

За день до выписки пришли Лиза и Коля.

— Привет, систер. — как ни в чем не бывало, проговорила сестра и разулыбалась. — Как здоровьице?

— К делу Лиз, что хотела?

— Ой, ой, ой. Злишься что ли все еще? — если бы мне не было больно вставать и делать резкие движения, она бы к концу своего вопроса наполовину облысела. — Вась, можно мы в твоей квартире поживем?

— Какой? — удивилась я.

— Ну ладно тебе, не прикидывайся, тебе же тетка свою подарила в Краснодаре.

Про это знали не многие. Лишь тетя, я и… Коля. Я посмотрела на него, но он так и держал взгляд на обшарпанном линолеуме.

Трус!

Впервые всплыло это слово у меня в голове, глядя на него.

— Я хочу поговорить с твоим парнем, — делая ударение на слове «твоим», сказала я.

— Зачем это? — напряглась сестрица.

— А потом я подумаю над твоей просьбой.

— Ну ладно, только не долго.

Лиза вышла, а Коля так и подпирая стену стоял.

— Почему ты так со мной поступил? Почему сразу не сказал про сестру, ты же знаешь, я истерик не устраиваю?

— Прости, Вась. Не знаю, как все получилось. Прости меня и за сестру и за ребенка. Мне Лиза про аборт сказала.

— Я тебе кое-что еще скажу, Коль.

— Что?

Он поднял на меня глаза и сделал несколько шагов вперед. Глядя на него, в груди что то екнуло, и я поняла. Не отпустило, люблю его. До сих пор.

— Я больше никогда не смогу иметь детей, потому что ты и Лиза захотели быть вместе, а я оказалась слишком слаба, чтоб противостоять всем вам и своим страхам.

Коля заплакал. Я видела. Глаза стали влажные и, моргнув, из них потекли две слезинки. Жаль, что не кровавые.

Я не хотела давать разрешение на проживание в моей квартире. Не хотела, пока не попросил Коля.

— Вась, разреши нам проживать там. Потому что… потому что… я не хочу обижать твою сестру, когда буду приходить сюда и не спускать с тебя глаз. Я еще ничего не забыл…

В животе что то заворочалось. Потеплело. Наверное, вернулась одна из стаи бабочка.

Три месяца Коля мне писал, интересовался моими делами, здоровьем. Я училась на факультете своей мечты, начала знакомится с людьми. Хорошо общалась с тем престарелым врачом, что жалел меня в больнице после операции.

С каждым новым смс внутри меня что-то порхало.

Бабочки и птички! Думала я, отвечая на его смс.

Он жил с Лизой в моей квартире в Краснодаре, они учились в институте. Перевелись из нашего захолустья и наслаждались городской жизнью.