Книга Совершенно не обязательные смерти, страница 12 – Дейрдре Салливан

– В Баллифране невыносимо. Я хочу домой. Где мой дворецкий?

У Брайана нет слуг. Только отец Лейлы, куча тряпок для протирания пыли и уборщица, которая приходит на два часа каждый день. Мы ее еще ни разу не видели. Кэтлин крайне разочарована.

– Хиггинс разрушил бы свою карьеру и твое счастье с очаровательным Ултаном, – говорю я.

Сейчас тебе тяжело, но поверь, так будет лучше. Я киваю с видом специалиста по подбору воображаемых парней. А почему бы и нет? Они ведь воображаемые.

Кэтлин в отчаянии откидывается на кушетку, как какая-нибудь трагичная дама из девятнадцатого века. Я зарываюсь пальцами в ее волосы, разбирая спутанные пряди, подобно старомодной горничной, которая мало понимает в сердечных трагедиях, но знает о важности хорошей прически. Делаю, что могу.

– Все меня ненавидят. Все, кроме Лона.

Чертов Лон и его бесконечные сообщения. Я стискиваю зубы.

– Они просто еще не успели тебя полюбить. Кроме Лона. Но обязательно полюбят. Иначе и быть не может.

– Очень даже может. И Лон меня не любит, он просто старается быть дружелюбным.

Кэтлин шевелит бровями, и подсознание услужливо показывает мне Лона в образе сексуального пожарного. Я демонстративно передергиваю плечами.

– Да хватит тебе, – ворчит Кэтлин. – Он милый, симпатичный и работает в «У Донохью», а значит, если что, поможет нам с алкоголем и приколюхами.

– Ты сказала «приколюхами»?

– Да. Теперь я так говорю, – отвечает Кэтрин с непоколебимой уверенностью человека, который не следит за языком или очень жалеет о том, что этого не делает.

«У Донохью» – местный паб. Он мало смахивает на место для приколюх, если, конечно, вы не фанат ирландского футбола и не любите на досуге распевать республиканские баллады. Я вот не люблю.

– Ему пятьдесят семь лет, – говорю я.

– Да нет же! Ему от силы девятнадцать. Ну, может, двадцать.

– Восемьдесят три, – не унимаюсь я. – Он показывал мне удостоверение личности. Там фотография черно-белая, а вместо даты рождения написано «до нашей эры».

– Прекрати. Он старше нас года на четыре. Максимум на пять. – Кэтлин замолкает, и на лице ее возникает улыбка. – Он такой… таинственный. Загадочный.

Я фыркаю. Ага, таинственный – как мужик, который предлагает тебе посмотреть щеночков, спрятанных в кузове его потрепанного фургона. Все, что в нем есть привлекательного, до крайности подозрительно. Кожаные куртки, старые бумажные книги, написанные важными людьми. Сигареты, чей запах напоминает о давно почивших дедушках. Все, что можно купить за деньги. Меня это настораживает.

Я предпочитаю увлекаться бесхитростными парнями. И желательно, чтобы они умели держать в руках ручку.

– Бедняга просто в отчаянии. Ты можешь сделать с ним что хочешь, а потом выкинуть, как протухший бутерброд.

– Да ладно тебе, – говорит Кэтрин, но уголки ее губ снова ползут вверх. Приятно чувствовать себя желанной. Во всяком случае, мне так кажется.

Мы спускаемся к ужину, старательно делая вид, что уже привыкли жить в замке. Это несложно. Мама с Брайаном целиком поглощены друг другом. Они вместе готовят, ходят на долгие прогулки в горы. Смотрят телевизор, свернувшись на диване калачиком, как два теплых котика. Все это ужасно банально, и я надеюсь, что рано или поздно им наскучит. Хотя я за них рада. В голове не укладывается, что прежде Брайан жил здесь один. Когда в доме столько пустых комнат, легко затеряться в своих мыслях. К тому же замок стоит на отшибе. Уверена, на его месте я бы не выдержала. Но я не на его месте.

А Брайан выглядит вполне довольным жизнью. Уминает жареную картошку с ягненком в глазури – результат их с мамой совместного кулинарного творчества. Голос у Брайана для мужчины слишком высокий и тихий. Но когда он говорит, мама слушает, и на лице ее написан искренний интерес. Она нашла нового лучшего друга. И это довольно мило. Но еще недавно нас было трое, а теперь мы словно поделились на команды – двое на двое.

Я вгрызаюсь в ягненка. Мясо очень нежное. Я почти чувствую движение маленьких мышц. Я люблю мясо, но прекрасно знаю, откуда оно берется на столе. Мы с ягненком сделаны из одного теста. Я очищаю тарелку.

Ворон, клюющий сырое мясо. Роса на траве.

Мама стирает каплю соуса с подбородка Брайана.

– Девочки, мы так рады, что вы ладите с ребятами в школе, – говорит она. – Мы вами гордимся.

– Еще как! – улыбается Брайан, и я улыбаюсь ему в ответ.

Да, я еще не привыкла к новому ритму жизни, но Брайан подходит маме, пусть даже я считаю его невзрачным. Столкнешься с таким на улице – и тут же забудешь, как он выглядит, пока не встретишься с ним снова. Приятно, что в нашей семье появился еще один ничем не примечательный человек. Он сделал маме предложение всего через полгода после первого свидания. И перед этим спросил у нас разрешения. Мы стояли на кухне, и он, жутко смущаясь, показал нам кольцо с бриллиантом:

– Не думайте, что я собираюсь занять место вашего отца. Но я люблю Шейлу и хочу, чтобы мы стали семьей. Если, конечно, вы не возражаете.

Пожалуй, это была самая длинная речь, что мы слышали от Брайана. Мы с Кэтлин обняли его и благословили. Брайан старается все делать как надо. И потому он именно тот, кто нужен нашей маме. Романтика и драма хороши, когда тебе шестнадцать. Но я понимаю, что в Брайане привлекло маму. Она чувствует, что с ним мы в безопасности. А я считаю, что самое интересное в нем – замок.

– Если бы я только поладила с Лоном… – говорит Кэтлин, пока мы моем посуду.

Я недовольно кошусь на нее.

– Что? – Она удивленно вскидывает брови. – Он классный. С этим даже ты не станешь спорить. И я не планирую в него влюбляться, ничего такого. Но надо же что-то делать. Воспринимай это как эксперимент. Я хочу проверить: может, если я заведу парня, мне станет легче влачить здесь свое жалкое существование?

– Ну мне-то легче точно не станет, – замечаю я.

– А вдруг? Не бойся, тебе не придется с ним болтать. У него не останется времени молоть языком, ведь мы будем целоваться.

– Собираешься целоваться с глупым Лоном?

– Ага. С глупым и ужасно симпатичным.

– Неужели ты бросишь меня одну? Со всеми этими людьми? – спрашиваю я, недовольно отмечая, как жалобно это звучит.

– Не брошу, – говорит Кэтлин. – Ты же знаешь, я всегда тебя прикрою.

Знаю. Это действительно так.

Вечером, лежа в кровати, я считаю вырезанные на темном дереве листья и лица, приманивая сон. Но он не торопится.

Лицо женщины – она спит, а может, умерла.

Мужчина с очень маленьким ртом.

Плющ, обвивший их, запутавшийся в волосах и изгибах тел.

Я думаю о Брайане и Лоне. И Томе, нашем отце. Думаю о книге, которую нашла у нас дома. Кажется, она принадлежала папе. Это был сборник преданий и суеверий. В памяти отложилось, что для вдовы вступление в новый брак считается грехом, потому что в загробной жизни ее будут ждать оба супруга. В книге говорилось о демонах, которые будут распиливать несчастную пополам. И об истошно кричащей женщине, навечно застрявшей в аду между двумя мирами.