Онлайн книга «Ева. Книга 2»
|
А вот теперь, пожалуй, довольно. Я поднялась. – Ты прав, Рэн. Ни одного раза мне не удалось вернуть к жизни мертвых. Но это не значит, что я не пыталась. * * * Время до вечера я провела одна. Меня никто не беспокоил, сначала я просто тупо лежала на кровати, полируя взглядом потолок, а потом заснула. Проснулась после обеда, на часах было четыре. Времени расковырять рану полным-полно. «Подумай об этом завтра» «Да нет, надо подумать об этом сегодня. Хотя не хочется» «Вечером ужин с таинственной Анной» «Рэн будет ждать, что я приду» «Он не прав» «Не во всем, ты знаешь это. И вообще, это ты мой здравый смысл, а не наоборот. Почему ты меня не ругаешь?» «Я тебя люблю. Давай не пойдем. Он наговорил лишнего, ты не можешь просто взять и простить его» Да, наверное, не могу. Мне не хочется идти, не хочется делать вид, что со мной все в порядке, но я знаю, что Рэн уже наверняка жалеет о тех словах, которые наговорил и, хотя он никогда не признается в этом, ему важно показать мне Анну, важно мое одобрение. Поэтому со вздохом я встаю. Почему быть взрослой так тяжело? «Он мой брат и я его люблю. Давай, поможешь мне выбрать платье» Родственники удивлены, когда я выхожу готовая к походу в ресторан. Волосы собраны в прическу, на лице легкий макияж, белое платье – образец сдержанной элегантности. Не зная, как вести себя, мы просто молчаливо-растерянно киваем друг другу и выходим. Сделаем вид, что ничего не было. Мне симпатична Анна. Почему-то я ожидала увидеть совсем юную нимфу, но Анне тридцать два, она спокойна, доброжелательна и открыта. В ней нет перегибов: есть женщины, которые немного слишком. Слишком деловитые, слишком женственные, слишком задорные, Анна же – воплощенная гармония. Светлые прямые волосы до плеч, белая нежная кожа, глаза цвета морской волны, невысокого роста с ладной фигурой. Она не часто и не громко смеется, но много улыбается. Ее аромат – звенящая желтая тубероза, шелковистое сливочное тиаре, атласный пряный иланг-иланг и свежая острота корицы. Видно, что ей нравится Рэн, то, как они смотрят друг на друга, разговаривают, ненароком касаются ладонями… их лица сияют. Влюблены. Я никогда не видела брата таким. Да и, наверное, никто из нас не видел, но сейчас в воздухе явственно витает дух флердоранжа, обручальных колец, белой фаты и кремового торта. «Вот посмотришь, они поженятся в течении года», шепчет мой внутренний голос, и я соглашаюсь «Наверняка». Ужин проходит идеально – один из редких вечеров, когда вся компания настроена на одну волну и все слова, шутки, предложения – все уместно и находит отклик. Мы много и непринужденно разговариваем, потом всей компанией идем по нагретым мостовым в бар, который нам советует Анна – она ресторанный критик, а ее родители уже много лет держат ресторан в Лос-Анджелесе: две звезды Мишлен, все дела. Бар и правда хорош: уютные столики и диваны, нижний свет и камерная музыка. Голос солистки хриплый и чувственный, очень подходит к французским словам, волнует и нашептывает что-то о любви. Я могла бы быть на ее месте. Ведь могла бы? Почему я когда-то решила, что теперь слишком взрослая для пения, почему перестала приходить в бар к Ронни по пятницам? Светлая печаль наполняет меня, все происходящее вокруг прекрасно и греет сердце, но мне не с кем разделить эти ощущения и сегодня я просто любитель, которого позвали на премьеру. Зритель восторжен, восхищается и сопереживает, но он – не внутри. Он – наблюдатель. Мы расходимся не раньше двух ночи, наполненные волшебством вечера, Рэн отправляется провожать Анну, на прощание бросив мне короткий взгляд. «Дождись меня». Я прикрываю веки в молчаливом согласии. Надо поговорить. Он возвращается через час, я у бассейна, уже в удобных штанах и пуловере, кутаюсь в кардиган и пью вино, полулежа на шезлонге. Он придвигает соседний вплотную, садится рядом. Я поднимаю припрятанные на полу бутылку и бокал, протягиваю. «Присоединяйся» Он все молчит, а я не тороплю. Сегодня не я должна начинать разговор первой. – Спасибо, что пришла. Я бы понял, если бы ты осталась в отеле. Но…это было важно для меня. И для Анны. Ты ей понравилась, очень. Я улыбнулась темноте. – Она мне тоже. Сделал уже предложение? – Но как ты… Нет. Еще нет, но кольцо купил. – он залез во внутренний карман пиджака, достал бархатный футляр. Изящное и лаконичное украшение, знак бесконечности, усыпанный алмазами, загадочно замерцало в свете луны и навесного фонаря. – Я хотел сначала как принято, с одним большим камнем. Но увидел это, а потом консультант сказала, что здесь тридцать три бриллианта, точно как Анне исполнится в июле, и я решил, что возьму и на день рождения попрошу ее стать моей женой. Думаешь, неплохо? В голосе брата явственно звучало беспокойство. Это было непривычно и радостно, видеть Рэна таким. – Да, – я положила руку на его ладонь, переплела пальцы в жесте поддержки. – Я думаю, что всё очень, очень хорошо. Когда ты покажешь ее родителям? – Как только вернемся в Штаты. – Она завоюет их сердца, как и наши. Он усмехнулся. – Знаю. Анна, она…необыкновенная, – а потом без перехода добавил. – Прости меня. – Уже. – Ева, то, что я наговорил… Про то, что ты не любила Лукаса… Мне стало очень холодно, и я скрестила руки на груди, плотнее запахнувшись в кардиган. – Не надо. Давай забудем. Что сказано, то сказано. – Ты не понимаешь, я так сказал, но имел ввиду совсем не это, а прямо противоположное! Что-то неприятное болезненно заворочалось в моей груди. Я не хотела знать, что он имеет ввиду. Не хотела, но всё равно спросила: – О чем ты сейчас? Прямо противоположное… Ты пытаешься меня убедить, что Лукас меня не любил? – Нет, конечно нет, дело в другом! – Так объясни мне! Я уже жалела, что ясная ночь не скрывала наши лица. У Рэна был вид человека, который чертовски жалеет о том, что сболтнул лишнего, но понимает, что назад дороги нет. Однако он все равно попытался. – Ева. Не принимай всерьез. Я сильно вспылил, ты же знаешь, что мой язык – мой враг. Помнишь, я на похоронах сказал тебе, что знаю, как вы с Лукасом любили друг друга? Я не лгал тогда. – Но…? Ведь есть но. Рэн сильно сжал пальцами переносицу, как будто хотел оторвать свой нос, влезший куда не следует. А потом выпалил без пауз. – Но я никогда не простил Лукаса за то, что он был настолько неосмотрительным и неосторожным, чтобы сделать тебя беременной в восемнадцать лет. Слова упали между нами камнем и выросли стеной. – Рэн… Я никогда не думала… Ты никогда не говорил… – ожидая услышать что угодно, но только не это, я терялась и путалась в фразах. |