Книга Центумвир, страница 70 – Александра Лимова

Кивнула. Утирая слезы.

– Заебись. – Усмешка в голосе. Отпихивание меня со своей груди. – Давай, Джокер, откатывайся. Мне завтра будет хуево, потому что перебухал. Я на тебя буду рявкать вообще ни за что, пизды отвешу тоже, скорее всего, ни за что, и мы сцепимся, и ты меня выведешь, и я тебя опять убить захочу потому что ты та еще сука, когда провоцируешь, но все равно буду любить в этот момент. Спокойно… спокойного утра?

– Истомин, заткнись уже, я пытаюсь уснуть. У меня завтра пять встреч и куча дел, хули ты тут растрещался.

– Берега не путай. – И сильно ударил по ягодице.

– Извините. – Угрюмо потирая ушибленную задницу хмуро покивала я.

Он уснул быстро. Сердцебиение давно урезалось, дыхание было глубоким и мерным, а я так же лежала глядя как медленно светает за окном. Тихо и бережно лелея это парадоксально дерущее тепло внутри. Отпечатывая в памяти.

***

– Что с моим ебалом? Кто его ебал?– из ванной спросил убитый голос Яра, страдающего от похмелья. – Господи, я похож на Сталлоне... где мы вчера были? Опять, что ли, бухие куда-то рванули?

Не помнит. Ну, этого стоило ожидать. Подбухнул действительно нормально.

Подавила невеселую усмешку, застегивая блузку и искоса глядя на него, придирчиво оглядывающего милипиздрическое пятно грязи на правой штанине.

– Почему я ходил пешком? – оттирая смоченной салфеткой штанину поморщился он. – Да еще и по грязи. Все порты себе замарал. Столько вопросов и ни одного ответа. Надо завязывать так бухать... – глубокомысленно изрек он. – Ален, – упал на кровать и страдальчески поморщился, – когда я пришел?

– Под утро где-то. – Ровно отозвалась я, расчесывая волосы.

– Пиздец... бухло паленое, что ли. Башка трещит и все как в тумане.

Надо выпросить у Юры этот алкоголь. Ящичек. Буду накачивать Яра, когда мне станет грустно и снова захочется побыть счастливой наивной дурочкой. Судя по своей реакции, в виде весьма болезненного укола досады, когда я поняла, что он ничего не помнит, Яр просто сопьется. Потому что дурочкой мне хочется побыть почаще. Перманентно. Идиотка. Руки дрогнули от того, что в ответ на эту мысль все внутри стянуло в тугой болезненный ком и я не сразу смогла перехватить расчесанные волосы в хвост. Бросила взгляд в зеркало и показалось, что на секунду в серо-зеленых глазах блеснула ирония.

– Я сказал правду, – открывая дверь и пропуская меня вперед произнес он.

-  Да я верю, что тебе плохо, – рассеянно отозвалась я, набирая ответ на смс Ильи. – Вид у тебя так себе...

– Я сказал правду, Джокер, про четырнадцать сорок семь. И про все остальное. – И в голосе улыбка, когда я от неожиданности спотыкнулась, но он успел подхватить под локоть. И потянув на себя тесно прижать спиной к своей груди. Обдав легким амбре перегара. На мгновение сжал в руках крепче и перед моим лицом экран его телефона. Палец по галерее. По фото в отдельной папке. И там я. Снимков немного, но на всех я.

Первая в моем городе, в офисе, я стояла у окна с чашкой кофе, разговаривая  по телефону с сеньорой Идальго. Вторая в Москве, когда напиздел мне, что бывшая его в ресте, моя голова в профиль, когда я оглядывалась на девушек позади и ракурс такой, что видно переплетенные руки. Третья фотка в Англии, та самая, с жирной рукой.

И четвертая. Тот день в офисе Жорина. Снято так, как будто просто приподнял телефон со стола. Я смотрела в окно, сидя на диване, скрестив руки и ноги. Подбородок приподнят. Взгляд… отрешенный. Затравленный.

– Эта зачем? – сглотнув, тихо спросила я.

– Чтобы не забывать. Ся.

Краткая пауза, превратившая «не забывать» в «не забываться». Великий, могучий, русский язык. Повела головой, чувствуя, как прижимается губами к виску и прикрывая глаза, впитывая его. Снова впитывая его под кожу и гораздо сильнее в кровь. Чувствуя как внутри все задрожало. Только не останавливайся… Не отпускай, Яр…

Внезапно пара движений его пальцев по экрану, открылась фронтальная камера. Секунда и пятое фото. Первое совместное. И я увидела свое себя с таким выражением, что сердце замерло…  и его прикрывшего глаза все так же целующего меня в висок.

– Юре ведь очень повезло, что ты успел телефон достать, да? – усмехнулась, глядя, как он копирует фото в папку под названием «Моя». Фыркнул. Прижался губами к затылку. Кивнул. – Перекинешь мне?

– Только если ты мне в ответ свои голые. Нет? Ладно, сам добуду. – Отпустил, подтолкнув к лестнице, совершенно обычным тоном добавил, – нет ничего лучше плотного завтрака, когда перепьешь. Напряженный день впереди, мне нужно отойти максимально быстро. Чего ты примерзла? Пошли чай с круасанами пить, а то сейчас твои булки сожру.

***

Время неслось вперед. После Израиля Яр приехал мрачный. Пробыл он там три дня. Как приехал, вызвал Вадима, ввалил ему пиздюлей по каким-то мелочам, всучил свои телефоны и забурился на кухню с бухлом и сигами, взглядом прибив меня, только подсевшую к нему и я бесшумно свалила, прекрасно зная это состояние, когда просто хочется, чтобы все отъебались, хотя бы ненадолго. Не всем людям нужны разговоры и присутствие, когда… внутри хуево. И  он велел не трогать эту тему.

Истомину тишины не давали вообще. Дергали постоянно. Он спал в среднем часа по четыре в сутки. Его раздражение нарастало и даже с учетом того, что я сама уставала как скотина с этой сраной рекламной компанией и все чаще испытывала желание пожаловаться ему, чтобы повесил особо сволочных конкурентов, которые не хотят со мной дружить, а поныться мне некому, вот даже несмотря на это, не отсвечивала, не желая быть спусковым крючком. Вот вообще не отсвечивала, даже когда бесил незаслуженными хлыстами. С учетом того, что с каждым днем он все злее был, то вскоре кто-то станет последней каплей, инопришеленец сорвется на нем, и можно будет ему пизды дать без риска для своего психического здоровья. Да и ванной только недавно ремонт завершили. М-мудрость.

В общем-то, сдетонировало очень неожиданно, но, слава богу, что вне дома и не на меня.

Встречались по фипирамиде с несколькими интересными личностями в ресте. Все приближалось к логическому завершению, нужно переговорить по нюансам. С учетом того, что инопришеленец эти нюансы уже учел и теперь  ждал, когда до визитеров дойдет, о чем он им толкует (снова в своем стиле, когда земляне не улавливают сверхчастоты инопришеленские), я думала, прямо там сорвется.

Поэтому флегматично пила вино, а Артюхов с Вадимом на измене были. Видимо, потому что гостей бить нельзя, но с учетом того, как сильно и чем именно фонило от Истомина, все к этому идет. Но нет, блять, сдержался. Артюхов с Вадимом облегченно выдохнули, а я загрустила, потому что не дай боже дома.

Взяв с собой бутылочку для себя и заботливо ром для своего мужика, заебанного вусмерть и никак не могущего выплеснуть говнецо, мы покинули ресторан и шли к парковке, когда все-таки сдетонировало.

– Э, уважаемый! – Неосмотрительно дэрзко окликнул Яра один из компании, с которыми разойтись на тротуаре без соприкосновения было затруднительно, и Яр (действительно ненароком) задел его плечом, – широкий, что ли?