Книга Парадигма, страница 27 – Александра Лимова

— Вообще твой. Но сделала она все равно красиво. Говорю же, если судить объективно.

— Ты адвокат, Грановский, какое нахуй объективно? Это несовместимые понятия для тебя, если ты не знал.

— Ты еще поучи меня жизни, Сань. Моя хотя бы просто сбежала, а не, допустим, квартиру мою сожгла… Это как же надо бабу довести, как же надо… — Антон в притворном ужасе посмотрел на усмехнувшегося Зорина. — Впрочем, зная тебя, странно, что она вообще в психушку не слегла. Хотя крыша у нее, — Антон усмехнулся, — горит очевидно.

— От тебя сбежала, мне имущество жгет. «Если объективно», — Саша очень похоже передразнил Антона, — то тебе не кажется, что мы с тобой просто животные, что до такого доводим?

— Нет.

— Оно и не удивительно. Животное никогда не думает о том, что оно животное. — С наигранной печалью посмотрел на него Зорин и тут же ехидно улыбнулся. — Тош, хочешь анекдот?

* * *

— Хотел наврать, что я мимо проезжал, но не буду.

При звучании низкого голоса Зорина я едва не выронила коробку, которую вытаскиваю из багажника машины, припаркованной у моего дома. Он успевает подхватить и поставить ее на асфальт у моих ног.

— Тут дело такое, — Саша выпрямляется, протягивает мне букет белых роз, которые успел зажать подмышкой, когда я едва не выронила коробку. — Я чего-то разнылся вчера, да еще и позвонить себе попросил. Подумаешь еще, что я рохля. — Лукаво блеснув глазами, произносит он и фактически впихивает букет ошарашенной мне. — Вот и решил реабилитироваться в твоих глазах.

Я с неверием смотрю то на него, то на розы. Ночью почти не спала, мысли были разные. С утра рука так и дергалась набрать ему. Потом работа, поставщики, подсчеты, которые не сходились мысли о Зорине вроде бы вытеснили. Ага, вроде бы. Я постоянно ловила себя на том, что рука тянется к телефону.

А сейчас он стоит передо мной, улыбается и внешне совсем не напоминает того загнанного человека, каким я вчера видела его. Ему кто-то звонит, он достает телефон из кармана брюк, едва заметно морщится и отклоняет вызов. И я вижу разбитые костяшки пальцев.

— Это… Игорь? — Неуверенно спрашиваю я, чувствуя как внутри все покрывается холодом и не отпускаю взглядом его ладонь, оставшуюся в кармане брюк вместе с телефоном.

— М? — Проследив за моим взглядом, удрученно вздыхает. — А, нет, это я упал. На Игоря. Кулаком. Несколько раз. Неловкий я, стыдно признать.

Дыхание сбивается, я откладываю букет прямо в открытый багажник и невольно прикусываю губу, всматриваясь в такие переменчивые глаза. Он едва заметно кивает — «спрашивай».

— Это все же он, да? Поджог. — Тактично оформить не получается. Но ему тактика от меня и не нужна.

Зорин чуть прищуривается внимательно глядя на меня и медленно кивает.

— А тот… что заказал. Твои опасения подтвердились?..

— Опасения… — Отчего-то прыснул, отводя взгляд. — Эх, гулять так гулять. Все равно уже разболтал столько, чтобы либо мне на тебе жениться, Ольга Дмитриевна, либо на тебе не жениться уже никому. — Я невольно оторопела от этих слов, глядя на него, доставшего сигареты и взглядом чуть задержавшегося на разбитых костяшках. — Да. Подтвердились. Игореша огреб за то, что мою бывшую сдавать не хотел.

— Она так отомстила?

Снова медленный кивок с тщательным отслеживанием моей реакции.

— Почему… почему вы развелись?

— Да, в общем-то, ничего такого из ряда вон. Банальная супружеская измена.

— Ты ей изменил? — уточняю я, внимательно глядя в его глаза.

— Почему сразу я? — с возмущением спрашивает он.

— Потому что… — «мне сложно представить мужика, стоящего того, чтобы тебе изменить» — чуть не брякнула я, но вовремя прикусываю язык. — А почему нет?

— Потому что, Оль. Коли женился, нехер метаться, я считаю, или не женись совсем. Да и вообще, это сейчас я по вечерам прошвырнуться могу, ночами дома сплю, а тогда у меня времени на то чтобы поесть иногда не хватало. Какие тут измены. И мой друг так бытовой сифилис подхватил. Хотя и предохранялся. Там, оказывается, это роли не играет. Доизменялся. Ну нахер такие повороты. — Зорина аж передернуло.

— Почему мне кажется, что причина отсутствия твоих измен именно в последнем? — невольно улыбнулась, наблюдая эту реакцию.

Зорин расхохотался, с удовольствием глядя на меня и многозначительно промолчал.

— Так значит она? — отвожу взгляд, когда он снова достает телефон и отвечает на пришедшее сообщение.

— Угум. Банальная история. Возвратился как-то муж с командировки пораньше… — Саша прыснул, и убрал телефон. — Ну и, собственно, на этом закончился наш брак. Когда я успокоился, сказал ей вот тебе квартира, вот тебе машина, ариведерчи до ЗАГСа, разводиться будем. А Ева вдруг решила поделить совместно нажитое. Все, кроме долгов и кредитов. Давай, говорит, мне активы свои. Я праведно возмущаюсь, мол, ну как же так, бессовестная ты женщина, бизнес у меня еще до свадьбы был! А она по злодейски так смеется и отвечает, что бизнес-то был, а то, как ты его расширил, лошара, пополам давай делить. И я неистово так умоляю эту бессердечную, давай, говорю, просто денег тебе дам, коварная изменщица, не трогай мой бизнес, разрушишь же, ибо руководить салоном красоты и строительной компанией это не одно и то же. А Ева снова по злодейски смеется и говорит, что в случае, коли силушки ее богатырской не хватит справиться, то продаст она мое дело. Ну, ту часть, которую я, дурачок рогатый, ей отдам. И так страшно мне стало, Оль, так страшно! Прямо не знал, что же мне глупому такому делать, коли мне войну объявили. «Нет!» — яро воскликнул я тогда, — «не бывать такому! То, что я рогоносец не означает что я еще и долбоё… наивный». И продаю к хуям все, а вырученными деньгами гашу кредиты и лизинги. Работаю в фирме по доверенности, но об этом Ева не знает, и ты смотри только ей не рассказывай, это я тебе по секретику, как своему братану. — Фыркает, глядя на меня, едва сдерживающую улыбку. — Прихожу к судье показываю бумажки и горько плачу, мол, господин судья, ну нищий я, взыскать с меня нечего! Все, что было я продал, чтобы закрыть долги, которые тоже в браке возникли, как и деньги. А вон та вон злодейка хотела радости брака поделить, а горести мне одному оставить. Последний кредит висит, а она его делить не хочет, представляете, господин судья?.. — Саша фыркает и чуть склоняет голову, с иронией глядя на меня. — Помимо последнего кредита еще оставался спорный вопрос по клубу, однако я подсуетился и его должны были на днях купить, часть денег, как залог, уже перевели. И я этой частью сразу последний кредит закрыл. И снова с бумажками к судье бегу и язык Еве показываю, мол, и здесь вот тебе не обломилось, бе-бе-бе, видишь, добро все-таки перемогает зло, надо было на деньги соглашаться. Злодейка покрутила пальцем у виска и пообещала отомстить и что мстя ее будет страшна. Видимо я сильно задел ее коварную натуру. — Саша скучающе зевнул и бросил взгляд на часы. — А потом клуб сгорел. Внезапно. И кто же это сделал? Вот кто же мог это сделать, ума не приложу…