Книга Будь моим, будь другим, страница 13 – Татьяна Семакова

Я отправила карты всех троих на печать, на всякий случай, а затем принялась искать верзилу и… нашла. Фомичев Анатолий Трофимович, тридцать три, не женат, детей не имеет, во всяком случае зарегистрированных на него, прописка местная. Лицо на фотографии хмурое, взгляд тяжёлый… и это в двадцать с небольшим. Видимо, жизнь у него была не сахар. Его карту печатать не стала, вся информация и так намертво осела в моей голове, поднялась и отправилась к выходу.

— Быстро ты, — хмыкнул коллега, а я пожала плечами:

— Так выходной. И он может неожиданно закончиться.

Он скривился в ответ, предвкушая тяжёлую смену, а я быстро вышла, пока он не решил поболтать о погоде. Которая, к слову, была отвратительной: шёл мелкий снег напополам с дождем, под ногами жидкое грязное месиво, а на дорогах жуткие пробки, как будто все жители нашего небольшого городка решили разом выехать по моему маршруту.

Когда я начала клевать носом за рулем, раздался телефонный звонок.

— Салют, — бросил Сашка коротко. — Чем занимаешься?

— Торчу в пробке, — буркнула уныло, а Саша хохотнул:

— Отличный выбор. Давай пообедаем вместе?

— Я в центре, отсюда не выбраться до весны, — скривилась, прикинула шансы, а потом хмыкнула: — А вот сюда попасть — вполне реально.

— Заслужил, — посмеялся тихо. — На площади у фонтана, через час.

И эти три километра я ехала ровно столько. Потом ещё минут двадцать искала парковочное место и к фонтану подошла, пылая праведным гневом.

— Етить-колотить, — почесал затылок Абрамцев. — Пойдём скорее положим в тебя что-нибудь вкусное, пока ты меня не сожрала. Уже четыре, должно быть свободнее, — взял меня под руку и потянул в ближайшее кафе, которых на площади было столько, что она стала напоминать фуд-корт в торговом центре.

Мы разделись и устроились за столиком, Сашка покосился на мой непривычный прикид и состроил рожицу, сказав весело:

— Оделась, как на похороны.

— Можно сказать и так, — поморщилась в ответ. — Ездила на могилу Людки.

— На хрена? — удивился Саша, а я пожала плечами:

— Проснулась утром, а она все из головы не идёт. Ладно бы просто авария или другой несчастный случай… — друг повёл плечом и нахмурился, а я поморщилась: — Столкнулась с ее матерью. Выглядела так, как будто планировала там остаться.

— Ну, тут как раз ничего удивительного, — отозвался, листая меню, — единственный ребёнок. Умница-красавица, а тут такое.

— И никто не поддерживает? Жалко ее… должны же быть какие-то родственники, друзья, хоть той же Люды.

— Вот ты красивая баба, Ник, — усмехнулся Абрамцев, отрываясь от созерцания блюд. — Много у тебя друзей и, тем более, подруг?

— Ну так то я, — хмыкнула самодовольно. — Хирурги вообще все ужасные засранцы.

— Не знаю как на счёт всех, но что касается тебя — спорить не буду, — засмеялся он тихо, — Людка была поприветливее. С Таней часто обедали, Брянцевой, тоже ничего такая, видимо, не сильно завидовала чужой красоте. Только на похоронах ее не было, — задумался вдруг, а я пожала плечами:

— Может, смена ее.

— Могла бы и отпроситься или поменяться, общались же… не понимаю такой дружбы.

— Ну Слава Богу, хоть кто-то будет лить слёзы над моей могилой, — хохотнула невесело, а Сашка съехидничал:

— Я говорил только про присутствие.

— Славный ты парень, Саша, — вздохнула в ответ, а потом выдала свою лучшую улыбку: — Ты угощаешь. Это тебе за ресторан.

— Там ты тоже не платила, — заметил ворчливо, а я заказала все, что приглянулось. — Совести у тебя нет, — заржал друг, но, вообще-то, жадным никогда не был. Если по правде, деньги он вообще не считал, получая нехилые дотации от родителей.

— Слушай, а чем твой отец занимается? — спросила неожиданно, а он удивился вопросу:

— Ого, всего каких-то пять лет и ты начала интересоваться моей жизнью?

— Это второстепенная информация, — ответила невозмутимо, — все остальное мне известно.

— Да бизнес у него, — отмахнулся друг и принялся усердно жевать.

— Сегодня шестая смена, — заметила, лениво ковыряя викой в тарелке, а Саша поморщился:

— Хоть бы доесть дала спокойно… — и тут как по команде у обоих начали трезвонить телефоны. Мы переглянулись, а Саша вздохнул: — Началось. Рано сегодня…

— Не к добру, — нахмурилась в ответ и начала торопливо одеваться.

В больницу мы добежали за десять минут своим ходом. Сашка прыгнул в скорую и поехал на выезд, а я понеслась через приемную в хирургическое, мельком взглянув на каталку в коридоре, на которой корчился какой-то парень, держась за руку.

На ходу сняла куртку, вихрем влетела в пустую ординаторскую, швырнула ее вместе с сумкой на диван и торопливо переоделась и помыла руки, а потом почти бегом припустилась во вторую операционную, которую уже подготовили.

— Леонидыч, ставь макарошки, — протянула, обращаясь к анастезиологу. — Дуршлаг нам подготовили.

Он хмыкнул, а я выдохнула и посерьёзнела, приступив к делу. У мужчины было пять пулевых ранений, две прошли по касательной, позже я просто отдала их ковырять ординатору, внимательному молоденькому парнишке с твёрдой рукой, а пока мы занялись самой серьёзной — в брюшную полость. Селезенка приказала долго жить, я провозилась семь часов, но уходила вполне довольная результатом: он ещё дышал.

— Вероника Андреевна, — встретил меня в коридоре со вздохом дежурный на этаже. — В четвёртой.

Я рухнула на пол, вытянув руки над головой и потянувшись, полежала минуту и поднялась, а он уже приготовил свежий халат, отлично зная мои привычки.

Снова пулевое, снова в брюхо.

— Вас что там, автоматной очередью прошило… — буркнула недовольно, а ординатор, поджидающий меня, кивнул:

— Санитары говорят, что да.

— Сколько всего? — спросила, уже начав возиться с раной.

— Шестеро тяжело, ещё четверо до сих пор в приемном. Троих не довезли, двоих даже не пытались.

— Пинцет, — скомандовала и протянула руку вбок, но рука осталась пустой. Я повернулась со злобным видом чтобы отчитать медсестру, но она стояла белее мела и шевелила губами под маской, не издавая при этом ни звука. — Очнись! — прикрикнула и пощёлкала пальцами у неё перед лицом.

— Я… — очнулась она, с трудом оторвав взгляд от парня на столе, а потом всхлипнула: — Я не могу! — и выбежала из операционной.

— Черте что! — рявкнула раздраженно. — Кто это вообще?! Пинцет, мать вашу, дайте пинцет, пока не ушла!

Ординатор кинулся к лотку с инструментами, дрожащими руками подал мне чертов пинцет, но металлический осколок уже сместился, раздирая внутренние органы рваными краями. Я пыталась подхватить его, но достать просто уже не представлялось возможным, пришлось резать. Спустя час бесполезной возни парень скончался, а я вылетела из операционной, сверкая глазами.