Книга Все, что мы когда-то любили, страница 47 – Мария Метлицкая

Даша села в машину и завела мотор. Бросила прощальный взгляд на дом и участок. Почему-то сжалось сердце и запершило в горле. Но хватит сентиментальностей – у них все хо-ро-шо! И кстати, в июле они с Германом едут в Италию. А лучше Италии пока ничего не придумали.

И Даша медленно поехала по раскисшему гравию. В Москву, домой. В душ и в постель! Ну какая же она сентиментальная дура…

На шоссе зарядил дождь. На скользком, опасном асфальте машины сбавляли скорость и медленно тащились в образовавшейся пробке. Темное, хмурое небо хорошего не предвещало. Навигатор показывал время в пути – два часа двадцать минут. Ничего себе. Обычно дорога занимала часа полтора. Ну что ж, когда не можешь что-то изменить – просто прими и не дергайся.

Даша включила музыку. Очень хотелось спать – еще бы, надышалась, наработалась, наревелась.

Раздался звонок от матери. Лара говорила тихим, встревоженным голосом.

– Надо было бы тебе остаться на даче, – осторожно сказала она. – Прогноз отвратительный, к дождю обещают молнии с громом.

– Люблю грозу в начале мая, – хихикнула Даша. – Мам, не волнуйся. Все еле тащатся, никому на тот свет неохота.

– Буду звонить, – предупредила Лара и попросила: – Не раздражайся.

От тихой и медленной музыки в сон клонило сильнее, и Даша нашла что-то громкое, забубенное. Не ее тема, но только бы не уснуть. Хоть как-то тащившаяся пробка замерла окончательно. Водители выглядывали из окон, выходили на шоссе, дружно матерились, проклиная погоду и подмосковного губернатора.

Даша высунулась из машины, тут же промокла и залезла обратно. Добавила печку. Бр-р-р, ну и погодка…

Откинувшись на подголовник, Даша прикрыла глаза. Засунула руки в карман, достала письмецо.

А может, порвать и выкинуть? Самое милое дело. Зачем она взяла его и сунула в карман, для чего везет домой? Перечитывать? Ой какая глупость! Да, порвать и выкинуть. Она же сумела порвать и выкинуть свою прежнюю жизнь. А тут кусок смятой бумаги! Кого ей жалко? Мишку или себя?

Пробка неожиданно ожила и тронулась. Сначала медленно, почти незаметно, а потом, надо же, сорвалась, развив скорость аж километров в тридцать! Ну хотя бы так. Все ближе к дому.

Километров пятнадцать еще тащились, а потом поехали, разогнались! Прямо стритрейсеры, усмехнулась Даша.

Впереди появились очертания города. Пока далеко, пока въедешь, но все же Москва была рядом.

Приободренная, Даша позвонила Ларе:

– Все, мам, уже близко. Не волнуйся, еще минут сорок, и я дома. Нет, здесь еще льет. У вас стало потише? К тебе завтра, сегодня домой. Ну в смысле, к Гере. Мам, сама подумай, это ближе, какой смысл ехать к тебе? Да и он завтра возвращается. Все, мам. Отбой.

Это последнее, что она помнила.

Дальше – удар. Сильный, несильный – Даша не поняла.

Она открыла глаза, застонала от невыносимой боли в руке и в шее.

Сквозь густую пелену дождя и тумана слышались угрожающие раскаты грома, гудки автомобильных сирен, крики, суета, общий гвалт. Черное небо разрезали зарницы. Грохотало и ухало, ворчало и бухало, словно наступал конец света.

Авария? Она попала в аварию? Она виновата или кто-то другой? Господи, только бы не она! И только бы… только бы все были живы! Боль оказалась нестерпимой, словно проваливаешься в бездонную черную яму.

«Наверное, обморок», – успела подумать она, и в эту минуту дверцу сильно дернули.

– Вы в порядке? – сурово спросил мужчина в синей форме «Скорой».

– Не очень, – призналась Даша и заплакала. – А что там случилось?

– Авария случилась, – раздраженно ответил врач и коротко бросил: – Ждите!

– Это из-за меня? – крикнула она.

Он обернулся и сморщился:

– При чем здесь ты? Мудак один впереди. Восемь машин пострадало. – И он со злостью сплюнул на землю.

Потом ее попытались извлечь из машины. От боли она закричала.

– Сиди, – приказал медик. – Сейчас будет легче. И говори четко: где больнее всего? – Он осторожно ощупал ее руку, потом шею, голову, нажал на грудь. Стянул со здоровой руки рукав куртки, закатал свитер и, сделав укол, повторил: – Сейчас будет легче. И вообще тебе повезло – кажется, перелом руки и ушибы, легко отделалась. Есть кому приехать, чтобы помочь? Или будем на носилки и в карету?

– Куда? – заливаясь слезами, переспросила Даша. – В какую карету?

– В скоропомощную. А дальше в больничку, милая. Рентген, томография. Ну и все остальное.

Даша заревела в полный голос.

– Дура, – бросил он. – Там три трупа, а ты слезы льешь.

Когда боль чуть отступила, Даша здоровой левой рукой с трудом достала телефон и позвонила Мишке.

– Что? – кричал он. – Даш, повтори! Какая авария? Где? Ты в порядке? Все, успокойся! Я выезжаю! Дашка, не реви! Сама говоришь, ничего страшного! Все, жди, не теряем времени.

Кажется, она все-таки уснула. Сколько спала – десять минут, двадцать, час? Время перестало быть временем – четким, размеренным, определенным. Сквозь полусон-полуобморок-полуморок Даша слышала автомобильные гудки, захлебывающиеся сирены, крик, мат, рыдания, ругань. На улице за окном беспрерывно гудели машины, бегали люди, подъезжали «Скорые», кто-то надрывно кричал, слышался детский плач.

Услышав Мишкин голос, она открыла глаза – он с кем-то ругался. Господи, как он орал! Она и не представляла, что тихий, интеллигентный Мишка знает такие слова.

– Я здесь, – бросил он ей и куда-то рванул.

Вернулся с медиками.

Дашу осторожно, долго и бережно вытаскивали из машины и укладывали на носилки. В машине «Скорой помощи» снова сделали укол, и Даша крепко уснула. Теперь она совсем ничего не слышала.

Очнулась она в больнице, в приемном отделении. Ее везли на каталке. Везла молодая, похожая на китаянку сестричка. Мишка шел рядом и с кем-то разговаривал по мобильному – резко, настойчиво, требовательно. Увидев, что Даша открыла глаза, он улыбнулся. Улыбка вышла кривоватой.

– Все нормально, – с преувеличенной радостью сообщил он. – Сломано одно ребро, но это фигня! Ну и рука, два перелома. Запястье и локоть. Но это тоже фигня! Ждем томограмму, а сейчас гипсуемся – и в палату! Ты как, Дашуль? – Он наклонился над ней.

– Хорошо, – одними губами ответила она. – Дай мне попить, все пересохло.

Радостно закивав, Мишка рванул за водой.

– Мелкими глоточками, – приказала «китаянка», – а то может вырвать.

И правда, после воды затошнило и вырвало. Мишка заохал и принялся вытирать. Даша расплакалась.

Потом ей наложили гипс, поставили капельницу, через пару часов сделали томограмму, сказав, что ничего страшного нет. Ну а дальше повезли в палату, в отделение травмы.