Книга Железное сердце. Книга 2. Тайна замка Морунген, страница 38 – Варвара Корсарова

— Каким образом вы это видите?

— Во взгляде. В движении рук. В том, как барон держит голову и разговаривает… возможно, он и сам не понимает, что несчастлив.

— Пожалуй, в этом вы правы, — я не удержала вздоха. Бианка молча смотрела на меня, ожидая пояснений, однако я не была готова откровенничать. Причина ее любопытства была мне понятна, однако обсуждать полковника я не могла; слишком свежа была моя рана.

* * *

Мы вышли в сумрачный коридор, и почти дошли до холла, когда услышали гневные голоса.

— Что это? — озадачилась Бианка. Мы остановились и осторожно выглянули из-за арки, что соединяла холл и коридор крыла.

У двери стояла группа мужчин: полковник, Гаспар Тейфель, князь Рутард, а также бургомистр господин Гейзель и … Лео Цингер!

Бургомистр говорил на повышенных тонах, брызгал слюной и потрясал сжатыми кулаками. Полковник слушал его с каменным лицом. Лео Цингер поглядывал на него льстиво, виновато разводил руками, пытался утихомирить бургомистра, — шептал, хватал его за рукав, — но господин Гейзель отмахивался от него, как от слепня.

Князь морщился, как от зубной боли. Видимо, только и мечтал, чтобы сбежать, а улаживать дела с местными властями он вовсе не желал. Гаспар Тейфель переводил взгляд от одного спорщика к другому, в его плотно сжатых губах пряталась усмешка. Готова была поклясться, некрасивая ситуация изрядно его забавляла.

— Ваша светлость, — с едва сдерживаемой яростью говорил тем временем бургомистр, его голос разносился по холлу так, что старые доспехи у стены легонько дребезжали. — Мы не заслужили такого наместника, как этот… фон Морунген, — он выплюнул последние слова с презрением, показывая, что ни во что не ставит титул новоиспеченного барона. Эхо подхватило его реплику, холл наполнился гулом, как будто стены замка разделяли его гнев.

— То, что он делает, вызывает возмущение и гнев каждого горожанина, каждого фермера! Мы не требуем поблажек, мы требуем хоть немного человечности! Он чужак, он ничего не знает о нашей жизни, о том, что нам нужно! Власть, выгода, деньги и еще раз деньги — вот, что волнует его! Но не все можно измерить деньгами, нет, не все!

— Закон, — ровно сказал полковник. — Только закон. Я лишь требую, чтобы вы уважали закон. И чтобы ваши распоряжения не шли во вред интересам его светлости.

— Я…да, мои интересы… да, конечно, — смутился князь, однако собрал всю свою волю и строго сказал: — Иначе нельзя, бургомистр. Грядут перемены, барон фон Морунген приложит все усилия, чтобы они пошли нам всем на благо. Вы должны это понять.

— Понять? Я понимаю то, что грядет беда, — зловеще изрек бургомистр. — Вы, ваша светлость, поставили над нами человека, который продал дьяволу и сердце, и душу. Как вы думаете, кому пойдут на благо эти перемены, когда их несет ставленник дьявола?

С этими словами он нахлобучил шляпу и вылетел вон.

— Какой вспыльчивый этот ваш бургомистр, — невозмутимо проговорил Гаспар Тейфель. — У него к вам личные счеты, господин фон Морунген? Что он так на вас взъелся?

— Нужно полностью сменить весь магистрат, — раздраженно заявил князь. — И бургомистра, и городских советников. Взяточники, растратчики. Наглеют с каждым днем! Я поговорю с нужными людьми при дворе.

— Пока не стоит, Рутард. Я справлюсь, — сказал Август спокойно, и даже лениво, не показывая, что его как-то задела сцена с бургомистром. Он обратился к Лео Цингеру:

— Что у вас, Цингер?

— Ваша светлость, ваша милость, — Цингер угодливо кивнул мужчинам. — Тут у меня небольшой обновленный списочек арендаторов… тех, позволил себе махинации с вашими земельными наделами.

— Откуда у вас эти сведения?

— Видите ли, когда тебе приносят в лавку товары под заклад, можно наслушаться всякого… я не хотел делиться информацией в присутствии бургомистра, но теперь…

— Идемте в библиотеку.

Мы с Бианкой спрятались за арку, когда мужчины пошли к лестнице.

— О чем был спор? — поинтересовалась она растерянно. — Кто были эти господа? Этот рыжий… такой противный!

— Рыжий — мой несостоявшийся жених.

Она издала сочувственный возглас.

— Вот, Бианка, вы только что увидели, как относятся к полковнику местные. Его не любят. Его ненавидят. Его боятся. И никто не считает его добрым человеком. Не стоит и вам заблуждаться.

Я кивнула ей на прощание и отправилась к себе. Бианка громко вздохнула. Ей будет о чем подумать.

* * *

Как оказалось, день припас для меня еще один непростой разговор. Желая попасть в подвал, я захватила в своей комнате связку ключей, а когда шла по коридору первого этажа, увидела Розу Вундерлих.

Генеральская дочка была занята странным делом: она стояла возле каменного изваяния — самого, на мой взгляд, непривлекательного, с песочными часами и ужасным оскалом — и похлопывала его по костяной руке, что-то приговаривая. При этом она, не отрываясь смотрела скелету прямо в разверстый рот, застывший в издевательской усмешке над быстротечностью людской жизни.

Она свихнулась, что ли?

Я приблизилась неслышными шагами и встала за ее спиной. Но Розу провести не удалось. Она глянула через плечо и небрежно бросила:

— А, это вы, часовщица Вайс.

— Чем это вы заняты?

Она не ответила; я подняла глаза и чуть не закричала. В темной полости черепа, за каменными зубами что-то шевелилось.

— Руди! — отрывисто позвала Роза.

Из челюстей изваяния, крутясь, как червь, выскользнул неведомый зверек. У него было длинное гибкое тело, маленькая треугольная голова с круглыми ушками, злые глазки-бусинки, бурая шкурка, белый животик и черный кончик хвоста.

Зверек прыгнул на протянутую ладонь, нырнул под обшлаг; под тканью рукава от запястья до проймы пробежала волна, зверек вынырнул из ворота и устроился на плече Розы.

— Что это такое?!

— Не что, а кто. Это Руди, мой ручной горностай. Мы не расстаемся ни на минуту.

— Горностай? — я мигом насторожилась.

— Он самый. Славный зверек. Свирепостью и бесстрашием тигра уделает. Тот столичный воришка не зря называет себя Горностаем. У этих мелких подлецов изумительный слух и обоняние; они всегда знают, где можно поживиться. Руди чует добычу сквозь самые толстые стены. Может умертвить зверя или птицу намного больше его. Прыгает на шею и перегрызает горло, вот здесь.

Роза, кровожадно усмехнувшись, чиркнула себя пальцем по шее, а потом этим же пальцем почесала Руди за ушком.

У стены раздались звуки, напоминающие отрывистое урчание вперемежку с шипением. Кот Фил выражал недовольство: выгнул спину, прижал уши, его хвост подергивался. Он был на охоте и присутствие горностая сильно его нервировало. Он не мог понять, добыча перед ним или враг.