Онлайн книга «Театр времени Нерона и Сенеки»
|
– Точно! Промолчал, добродетельнейший из смертных!.. А потом мы встретились на дне рождения Британика. Как он пел в тот день... Амур с золотой кифарой в руках вышел из темноты. И запел... – А потом Британик захотел пить, – сказал Нерон. И Сенека вновь увидел всю сцену как тогда со своего ложа. Предвкушатель поднес Британику горячее питье. Британик отпил глоток и попросил остудить. Предвкушатель, усмехаясь, долил в питье воду и поднес кубок Британику... На арене Нерон протянул кубок Амуру. И Амур выпил – до дна... – А мы с тобой продолжали нашу беседу, учитель. И конечно, о добродетели, как всегда. Ты закончил тогда книгу, написанную специально для меня, – «О долге цезаря». В тот вечер ты читал мне начало. Ну, вспомни свои слова! И тогда вернется моя цветущая юность! Ах, это возможно только в театре! Спешите видеть: величайший артист Нерон и артист Сенека играют сегодня Комедию жизни! – И добавил строго: – Я жду! И Сенека, стараясь оставаться невозмутимым, начал; – «Сила цезаря – в его умении служить своему народу!» Нерон одобрительно кивал, и Сенека продолжал: – «И чтобы страшные ушедшие времена Тиберия – Калигулы – Клавдия никогда не повторились, цезарь обязан научиться уважать человека. От ныне и навечно: человек для человека должен стать святыней!» И тогда раздался вопль Амура. Амур упал на арену и в муках и судорогах катался по сверкающим опилкам. – Да! Да! – сочувственно сказал Нерон. – Все произошло при этих замечательных словах... Амур затих. – Мертв? – в ужасе прошептал Сенека. Нерон засмеялся: – Но Британии был тоже мертв!.. Я не пожалел царственного брата – зачем мне жалеть этого порочного раба?.. Ты все никак не можешь понять, учитель: мы всерьез играем Комедию жизни. – Я не хочу умирать!. Я не хочу! – закричала Венера. – Да, да, вот так же кричала мама, глядя на мертвого Британика... Венера упала на колени, она обнимала ноги Нерона; – Я боюсь! Я не хочу! – Ну – точно! Вылитая мама! Как она испугалась, бедняжка, в тот день. Продолжай, Сенека._ А мы займемся уборкой тел. И, оттолкнув Венеру, он поволок с арены во тьму легкое тельце Амура. И вновь бесстрастно читал Сенека: – «Луцилий! Чем дороже груз, которым владеет путешественник, тем более он заботится о спокойствии воли и благодарен Нептуну за это спокойствие. Так и философ: ему нужен мир в государстве, чтобы размышлять в покое, – и он благодарен тому, кто дарует этот мир» Вот отчего я так забочусь о силе цезаря и славлю его власть!» – Я не хочу! Я не хочу! – ползала по арене Венера. – «Ты пишешь, – продолжал невозмутимо Сенека, – что он истребляет свою семью? Зато в его правление не подвергается посягательствам жизнь и свобода частных граждан. Зато совершенно исчезли политические процессы... А вспомни страшные времена Тиберия – Калигулы – Клавдия!» – Как я люблю эту твою присказку, – улыбнулся Нерон. – «Ты спрашиваешь, Луцилий, справедливы ли слухи об убийстве Цезарем Британика? Надеюсь, что нет. Но даже если так? Каков выход? Принять сторону его матери, мечтавшей заменить Цезаря слабовольным, юродивым Британиком и властвовать самой? Но это означало бы вновь вернуть Рим в страшные времена Тиберия – Калигулы – Клавдия». – Но Тигеллин сказал... – начал Нерон и зашептал, указывая на Венеру. – Это все она! Мать! Мать натравила меня на Британика! Брат – ее жертва! И Сенека вновь увидел Нерона тогда, в анфиладах дворца. И услышал его отчаянный шепот: «А знаешь, зачем она это сделала? Чтобы Рим узнал и меня ненавидел! Но Тигеллин сказал: она плетет заговор. Тигеллин сказал: мать подошлет ко мне убийц!.» – И что ты мне на это ответил тогда, Сенека? – спросил Нерон. – Я боюсь! Боюсь! – кричала Венера. Сенека молчал. – Да... промолчал, опять промолчал, все, прочитав в глазах волка... Бедная мама, ты помнишь, как это было. – Не надо! Я не хочу! Я боюсь! – визжала Венера. – Успокойся, шлюха, – усмехнулся Нерон. – Я не видел, как убивали маму... Мама! Я ее любил. Презирал, боялся – и любил!.. И когда ты молча согласился на ее убийство – вот тогда я до конца тебя возненавидел! Ах, Сенека, какая это была женщина! Сколько я совершил покушений на ее жизнь? И она все-все избежала! Интуиция! И как живуча! Ну – кошка! В тот день она навестила меня на вилле, и я посадил ее на корабль. Корабль должен был развалиться в открытом море. И развалился. Но мама выплыла... Вот тогда я послал к ней убийц. Помнишь – осень, мы с тобой сидим у нашего камелька. Ты, как всегда, беседуешь со мною о добродетели. А я жду известий о маме... Знаешь ли ты, что такое ждать убийства матери? – И Нерон опустился у ног Сенеки и шептал: – Не оставляй меня, учитель! Говори! О путях самосовершенствования! Ну! Как тогда! Говори!!! Сенека глухо начал: – Есть три пути самосовершенствования. Путь размышления – самый благородный... – Ах, как мудро! – Путь подражания – самый легкий... И путь опыта – самый трудный. – Да... Да. А я представлял: они уже отворяют двери в ее покои. ...И центурион обнажил меч. Прекрасная женщина не защищалась. С достоинством обратилась она навстречу оружию: – Бей в чрево, которое его выносило. Движение руки с мечом – и последний вопль... – Не надо, – вопила на арене Венера. – Я боюсь! Нерон ползал у ног Венеры, обнимал ее ноги, шептал: – Мама... Бедное чрево... Я убил маму... Он повалил Венеру в сверкающие опилки, он осыпал ее поцелуями. – Мама... Тебя нет!.. Посмотри, какая у нее грудь, Сенека! Мама была Венера! А как она хотела царствовать! Она боялась моих баб. Она так хотела царствовать, что ложилась со мною в одни носилки! Она соблазняла меня! – Замолчи, Цезарь! – А ты опять не выдержал, – засмеялся Нерон. – Да, мама лежала мертвая, а я стоял над нею... и, хохоча и плача, обсуждал ее прелести... Но боги молчали. Почему они всегда молчат? Может, они... как и ты... молча одобряли? Ну, судья, брат Диоген последний, почему не ударила молния в нечестивца? – Ты – сказал?.. – ответил старик в бочке. – Не понял! – усмехнулся Нерон и с размаху, страшно ударил его бичом. – Не бей его, Цезарь. Он все объяснил, – сказал Сенека. – Он считает, что видимый мир – это всего лишь наше испытание… – Я не знаю, то ли он сказал. Но ты, Сенека, как всегда, промолчал... И мы учтем это, определяя твою плату, – усмехнулся Нерон. Из подземелья неслись негодующие крики. – Ты слышишь, Сенека? – взвизгнул Нерон. – Они пришли за мной! Весь город знает: я убил маму! Весь Рим на ногах! |