Книга Фейбл, страница 53 – Эдриенн Янг

Сейнт исчез за дверью, а я остановилась перед окном, наблюдая за ним. В заведении было пусто, если не считать Гриффа, стоявшего за стойкой. Он был занят тем, что завязывал передник на поясе, и даже не потрудился поднять взгляд, когда Сейнт отодвинул стул и сел за стол.

Из кухни вышла женщина с подносом чая в руках. Она осторожно поставила поднос и поместила чайник на край стола. Сейнт вытащил из-под пальто стопку свернутых пергаментов. Чашка казалась крошечной в его руке, когда он сделал глоток. Его внимание было полностью приковано к страницам.

Я положила руку на засов, пытаясь успокоиться, прежде чем толкнуть дверь.

Грифф оторвал взгляд от стойки, и женщина снова появилась на пороге кухни. Они одновременно вздрогнули, но меня больше волновал тяжелый взгляд Сейнта, который упал на меня. Он смотрел на меня поверх своей чашки, и его густые брови в недоумении приподнялись над ярко-синими глазами.

– Доброе утро, – я кивнула женщине. – Мне чайник чая, пожалуйста.

Она посмотрела на Гриффа, как бы спрашивая разрешения, и не двигалась с места до того момента, как хозяин таверны ей кивнул, продолжая сверлить меня подозрительным взглядом. Однако затем его глаза округлились, когда я заняла стул напротив Сейнта и села перед ним, сложив руки на столе.

– Что ты здесь делаешь? – взгляд Сейнта вернулся к пергаменту, но то, как он поерзал на стуле, подсказало мне, что я его удивила.

– Страницы из бухгалтерских книг? – я заглянула в бумаги, изображая интерес.

– Именно. Вчера поздно вечером пришли два корабля, – он снова поднял чашку, оставляя на уголке пергамента мокрое кольцо чая. – Что ты хочешь?

– Я хочу выпить чаю со своим отцом, – я улыбнулась, понизив голос до шепота.

Однако каждый мускул в теле Сейнта напрягся, и его рука сжала чашку так сильно, что казалось, она может лопнуть прямо между его пальцами. Глаза Сейнта встретились с моими, когда женщина поставила второй чайник чая между нами, переставляя посуду на столе так, чтобы все уместить.

– Молока? – спросила она.

– Да, пожалуйста.

– А как насчет сахара, моя дорогая?

– С удовольствием, – я посмотрела на Сейнта. – Я уже много лет не ела сахара.

Он поставил свою чашку на стол, не рассчитав силы, и чай расплескался. Я спокойно налила себе чаю. Женщина вернулась с блюдечком молока и несколькими кубиками сахара, разложенными на льняной салфетке. Сейнт не проронил ни слова, пока я помешивала чай.

– Не пострадал ли какой-нибудь из твоих кораблей во время шторма несколько дней назад?

– У всех корабли пострадали в последний шторм, – пробормотал он.

– И у Золы тоже?

Сейнт уронил пергамент.

– Что тебе известно о Золе?

– Ничего особенного, кроме того, что у него какие-то разногласия с одной из самых важных фигур в торговле драгоценными камнями, – я наблюдала за выражением лица Сейнта. – И еще с «Мэриголд». Слышала, у них порезали паруса.

– Чем меньше ты знаешь о его делах, тем лучше.

Я взяла чайник с его стороны стола и налила ему чаю.

– У тебя тоже с ним разногласия?

– У твоей матери были, – сказал он, и мои руки замерли на заварнике. – Так что да. У меня с ним разногласия.

– Он знал ее? – я постаралась не произносить ее имени. Последнее, что мне было нужно, – это разозлить Сейнта.

– Она была ныряльщицей у него, прежде чем я взял ее в свою команду.

Я уставилась на него, потрясенная такой откровенностью. Сейнт всегда говорил загадками, но он давал мне кусочки информации, о которой я даже не просила. Вполне логично, что Изольда работала в других командах, прежде чем примкнуть к Сейнту, однако она никогда не рассказывала мне о том, что происходило в ее жизни между отъездом из Бастиана и «Жаворонком».

– Какого рода разногласия?

Он наклонился ко мне через стол.

– Это не имеет значения.

Я стиснула зубы, сопротивляясь желанию схватить его за дорогое пальто и закричать.

Ты не создана для этого мира, Фейбл.

Он не думал, что я смогу о себе позаботиться. Он отдал мне «Жаворонка» и никогда не считал, что я смогу добиться чего-то в жизни самостоятельно.

Я наполнила легкие воздухом, который, казалось, всегда застывал вокруг него. Он всегда держал себя гордо и сурово. Я подавила боль, которая ныла у меня в груди, ведь я просто хотела, чтобы он потянулся через стол и взял меня за руку. Маленькая, сломленная часть меня хотела, чтобы его глаза оторвались от бумаг и посмотрели на меня. По-настоящему посмотрели на меня.

– Когда ты собираешься сказать мне, зачем пришла сюда?

Я сделала глоток чая, и сладкая горячая жидкость обожгла мне язык.

– Мне нужно немного монет.

– Сколько? – в его голосе не было ни малейшего интереса.

– Восемьсот медяков.

Названная сумма привлекла его внимание. Он откинулся на спинку стула, ухмыляясь.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе…

– Конечно, нет, – перебила я. – Это нарушило бы одно из твоих правил. За все нужно платить, – я повторила заученные слова, как делала это в детстве. – Я хочу тебе кое-что продать.

Теперь Сейнт был по-настоящему заинтригован.

– Продать.

– Именно.

– И зачем тебе восемьсот медяков?

– Ты сказал, чтобы я шла своим путем. Я так и делаю.

Он кивнул, соглашаясь.

– И что у тебя может быть такого, за что я должен заплатить так много денег?

Я сунула руку в карман куртки, прежде чем успела передумать, и вытащила морского дракона из кармана. Я положила кулон на стол между нами, и Сейнт не смог скрыть потрясения, которое испытал в этот момент. Он окаменел, и его глаза округлились, когда он посмотрел на подвеску.

– Где ты это взяла? – прохрипел он.

Я знала, что поступаю неправильно. Использовать маму против него было подло. И еще более подлым было то, что я пыталась продать самую дорогую для своей мамы вещь. Однако кулон призвал меня к себе, когда я стояла перед зеркалом в доме Сейнта. Изольда будто бы знала, что он мне понадобится. И этот момент наступил.

Сейнт осторожно поднял кулон, и морской дракон из раковины морского ушка закачался, свисая с его пальцев на цепочке.

– Именно за этим ты вернулся к «Жаворонку», – сказала я. – Ты вернулся за ее подвеской.

Он ничего не ответил. Отец заказал этот кулон для моей матери в Бастиане у ювелира, который делал единственные в своем роде украшения. Раковина морского ушка была редким, ни с чем не сравнимым материалом зеленого цвета, который можно найти только в водах Безымянного моря. Мама никогда не снимала эту подвеску.