Онлайн книга «Жизни Анны. Мистический роман»
|
Наблюдая за происходящим со стороны, Валентина Степановна улыбалась – наконец-то ее усилия увенчались успехом, и еще одна душа пришла к просветлению. – Вижу, ниточка нашлась, и клубки распутались, – сказала она Анне позже в коридоре. – Думаю, что да, нашлась. Такое чувство, словно вернулась из большого и сложного путешествия. – Вся жизнь – это большое путешествие! Женщина, взяв руки Анны в свои, прослезилась с улыбкой на лице. * * *
Майские праздники прошли на работе, в издательстве приходилось сидеть допоздна, но Анна не роптала на усталость или докучавшие звонки ее клиента, которых становилось с каждым днем все больше, – близился выход первой книги. Судьба предоставила ей вызов и шанс – на втором курсе стать успешным менеджером, и Анна была готова взять от жизни все причитающееся, несмотря ни на что. Франк предлагал встретиться, писал, звонил, доставлял курьером цветы, и только восьмого мая вечером у Анны выдалось время поужинать вместе. Ресторан на Невском проспекте Франк выбрал заранее. Лучший столик у окна, живая музыка, высокий потолок с оригинальной лепниной девятнадцатого века и люстрой из чешского хрусталя. Романтикой веяло даже от меню на состаренной бумаге с виньеткой. Анна изучающе смотрела на Франка. Что нового можно найти в человеке, с душой которого знаком тысячи лет? Но Анна нашла. Франк впервые стал прислушиваться к ее ощущениям: он старался понять, что порекомендовать как горячее, какое вино заказать к рыбе так, чтобы оно нравилось прежде всего не ему, а ей – Анне. Она позволила ему сделать выбор, и он ни в чем не ошибся. Тысячи лет знакомы, как никак. Они вспоминали свои первые впечатления о Санкт-Петербурге, об университете, старых холодных коридорах «зеленки», где наверняка блуждают по ночам призраки первых студентов. – Помнишь, как мы ходили на крышу Исаакиевского собора? – Конечно, помню, мне было так страшно, – Анна на пару секунд замерла, вспоминая. – Я тебя там впервые обнял. – Иначе я бы упала. – Нужно сходить еще туда. – Зачем? – Чтобы снова обнять тебя. Анна рассмеялась, Франк громко подхватил. Кажется, последнее напряжение, если таковое еще и оставалось, ушло. В тот вечер им было много что вспомнить. – Ой, нет, не надо, прошу тебя. – Bundesausbildungsförderungsgesetz, – Франк повторил одно из самых длинных немецких слов, означающее Федеральный закон по поддержке профессионального образования. – О, вот! Теперь моя очередь, – Анну осенило. – Я вспомнила длинное русское слово, попробуй выговорить: человеконенавистничество. – Как, как еще раз? – Франк наклонился правым ухом к Анне, чтобы лучше расслышать. – Человеконенавистничество. – Человеко-не-нави-ст-ничество, – Франк с трудом, но произнес. – А что это значит? – Это ненависть к человечеству. Убийство евреев в концлагерях, например, есть человеконенавистничество. Анна умышленно нанесла по Франку удар из прошлого, но не с целью обидеть, а чтобы проверить, как он отреагирует. Франк отстранился на спинку стула. Сделал глоток вина. – Я остаюсь в России. Мне продлят контракт на следующий год. – О, замечательно! Тебе предложили остаться преподавать в СПбГУ? – Нет. Я сам попросил остаться. Понимаешь, Анна, я полюбил Россию. Мне тут хорошо. Я не знаю, но тут такие живые, настоящие люди. Мне нравится видеть, как студенты слушают меня, ходят ко мне на занятия, их вопросы. Я чувствую себя здесь полезным. В Германии так не было. Понимаешь, только тут, здесь, в России. – Понимаю, Франк. Я все понимаю. – Мне тут хорошо. Франк был как никогда серьезен. – Я очень рада, что ты остаешься. Анна положила свою маленькую ручку на широкую кисть Франка. Их глаза встретились, слов больше не требовалось, чтобы все сказать. В этот момент Анна взглянула на Франка как-то по-новому. Словно не видела его долгие годы. Напротив нее сидел духовно близкий человек, которому можно простить все, забыть все пережитые ужасы давнего и не очень прошлого, потому что он – родная душа, частичка ее самой. И это самое главное. Все остальное не имело уже никакого значения. * * *
Утро. В холодильнике пять яиц, открытое пожелтевшее сливочное масло, какая-то несвежая ветчина и засохший хлеб в пакете на верхней полке. Анна прошлась по кухонным шкафам в поисках еще чего-нибудь съедобного. Ничего. Готовить завтрак придется из того, что есть. Квартира, где продолжал жить Франк на Вознесенском, стала берлогой одинокого зверя с разбросанными книгами, журналами, штанами и носками вперемешку. – Моя маленькая птичка, ты уже тут, – Франк сонно подошел к Анне и обнял. – Я тебя не отпущу. – Не отпускай, будем готовить яичницу вдвоем. – Ой, нет, каждое утро. – Франк, ну это все, что у тебя есть. Анна включила плиту, начала жарить глазунью, пока Франк ставил на стол кружки для чая. – У… запах газа, – Анна попятилась назад, выключая конфорки. – Фу, как сильно. – Я уже почти не чувствую. – Ты сам так и не звонил в службу по ремонту? – Нет. Мне нормально. Все равно скоро переезжать. – Куда? – Университет мне нашел хорошую квартиру на Среднем проспекте, недалеко от работы. Первого июня переезжаю. – Значит, осталось всего три недели. – И у меня есть предложение для тебя поэтому. – Говори. Анна поправила очки Франка и ловкими движениями пальцев причесала ему торчащие после сна в разные стороны волосы. – Переезжай жить ко мне. Анна смотрела на него, словно в колодец. – Мы должны все сначала начинать. Понимаешь, я не могу без тебя. Ты же видишь. – Да, вижу… Я согласна, Франк… Франк нежно обнял Анну. – Но при одном условии. – Да, конечно, я готов. Какое условие? – Я перееду к тебе уже в новую квартиру. Мне здесь не нравится. Начинать новую жизнь нужно в новых условиях. Согласен? – Я понимаю. Да, конечно, это правильно. – Вот и хорошо. – Ich liebe dich, – пропел Франк по-немецки. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. |