Книга Хроники Акаши, страница 51 – Василиса Ветрова

Некроманты достали спальники. У Рыжего был ярко-зеленый кокон с оранжевыми полосами, а у Хельги — черный с красными. Один маскируется, а вторая показывает свою суть. Была бы гусеницей, так точно ядовитой!

Я кинул пиджак на стул, улёгся на пенку прямо в офисной одежде и прикрылся старым одеялом. Не очень удобно, но взять с собой я ничего не догадался, а просить пижаму сейчас было неуместно. Колян и Рома улеглись по обе стороны от меня, отгораживая от некромантов. Мне сразу стало спокойнее и даже как-то уютно. Тело будто почувствовало поддержку.

— Ну, удачи нам, — Колян дотянулся до выключателя и щёлкнул: на кухне воцарился полумрак.

Я полежал немного, слушая своё дыхание, думая про задачу, но сон не шел. В какой-то момент я решил открыть глаза, чтобы посмотреть на плитку. Но вместо этого стал разглядывать всё вокруг: дырку в занавеске, облезлый карниз, старые совковые часы, пятна в углах на белом потолке и наклеенную, как мне казалось, в случайном порядке, абсолютно чужеродную здесь плитку. Ночных штор на кухне не было, и фонарь за окном давал достаточно света, чтобы смутно различать цвета.

Потом мысли стали вертеться вокруг того, что где-то там, на тонком плане, погибшие родственники Коляна раз за разом проживают один и тот же день. И как трудно, наверное, ему жить с таким грузом. Я бы с ума сошёл, но он как-то держится. Получается, вот это его разгильдяйство и веселость — как противовес, оборотная сторона, своего рода сталкинг.

От таких мыслей сон у меня окончательно пропал. Не помогло даже то, что на работе крутился весь день. На пенке затекли шея и спина, очень хотелось повернуться. Но пошевелиться я тоже боялся — так и вовсе весь сон согнать можно. А ещё сразу спалюсь перед этой девицей Хельгой, что не в состоянии даже уснуть, не то что выйти в ОС.

По мерному посапыванию Коляна я понял, что он уже спит. Со стороны Алекса ничего слышно не было, но кто знает, он же некромант, может, вообще не дышит.

Я улыбнулся нелепости своих мыслей и прикрыл глаза. Надо попытаться уснуть. Начал слушать своё дыхание, не обращая внимания на затекшую шею и желание пошевелить всеми конечностями. Стало даже получаться, и вдруг что-то тяжёлое упало мне на руку. И тут же резко спрыгнуло.

— Ой, я, кажется, на дядю наступил, — раздался прямо над ухом детский голос. — А что он тут делает?

Я тут же открыл глаза. Картинка появилась не сразу: надо мной стоял мальчик лет десяти весь в мутных разводах. Пацанёнок удивлённо смотрел большими голубыми глазами. Они были единственным, что осталось цельным и живым на этом лице. Позади мальчика появилась худая и бледная женщина. Сквозь неё просвечивала обстановка кухни: я отчётливо видел часы и драную занавеску.

Неужели получилось?! И что мне теперь делать?

Вдруг пол подо мной завибрировал, стал мягким, и я не успел открыть рот, как провалился туда, как в вязкую трясину. Пару раз бултыхнул ногами в тягучей темноте и почувствовал, как чьи-то руки тянут меня к себе.

— Какого хрена ты прям туда сунулся? — зашипело над ухом, чуть только ко мне вернулось восприятие.

Я стоял в комнате, заполненной дымчатым полумраком, а на потолке разворачивался экран, где женщина на кухне Коляна что-то объясняла маленькому мальчику.

— Ты меня слышишь? — передо мной появился Алекс. Рыжие его волосы здесь приобрели пепельный оттенок. Лицо стало худым и покрылось зловещими тенями, да и сам он стал выше и массивнее.

— Да, — я покивал, разглядывая некроманта.

— Давай, активируй мандалы! Видишь, их нет на стенах в том слое, а должны появиться.

— Но как? Что мне делать? — я развёл руками.

— Визуализируй, представляй, — снова зашипел Алекс. — Иди на тот слой, где они есть.

Он толкнул меня в стену, и я кубарем вывалился в кухню Коляна. Без мальчика и мамы, более чёткую, но в то же время старую и обшарпанную. На стенах была наклеена полупрозрачная плитка.

Другой слой сна, близкий к физическому миру. Теперь что, призывать эгрегор?

Я подошёл к стене и положил руку на плитку:

— Мандалы — автономный режим! Мандалы — автономный режим.

Команда пришла сама по себе, и я откуда-то знал, что она правильная.

Сначала ничего не происходило, а потом в руку ударил горячий импульс. На миг я оказался в своей спальне. Происходило что-то невероятное. Линии пульсировали и кружились, смешивая узоры. Цвета били в глаза яркими вспышками.

Я зажмурился и снова очутился на кухне. По руке, всё еще касавшейся плитки, заструился цветной узор, он перетёк на стену, закручиваясь и переплетаясь. Немногочисленные плиточки на кухне вспыхнули. Узор, расползаясь, стремительно покрывал всю поверхность: стены, пол, потолок. Значит, Рома и вправду всё хорошо рассчитал. И плиточки наклеил совсем не рандомно.

И у меня получилось. Получилось!

Мир стал плыть, и я спохватился, что нельзя радоваться. Выкинет же.

Потёр руки, похлопал себя по бёдрам. Пространство стало чётче, а потом вдруг схлопнулось под чей-то крик.

— Андрей! Андрей проснись!

Я открыл глаза и увидел Рому. Чего он такой взлохмаченный и тревожный? Получилось же!

— Ром, я же почти всё сделал, надо проверить тот слой.

— На тот слой всё пошло. Димка осознался! Останови это! — Рома потряс меня за плечи, на миг увёл глаза в потолок и снова уставился на меня. — Отключись!

— Да как… — начал я.

— Из квартиры, бегом! Быстро! — взвизгнула над ухом Хельга и впилась в меня острыми ногтями.

Я подскочил с пола и вырвал у истерички руку. Она и правду решила меня выкинуть на улицу?

— Ром?

— Да, выходи. Наверное поможет. Я — туда, — произнес Рома, закрывая глаза, и буквально свалился на мою лежанку.

— Да быстрее же! — заорала Хельга.

Ну и ногти у неё!

— Дай хоть обуться! — закричал я, выбегая в коридор.

Девица вытолкала меня на лестничную клетку и кинула вслед обувь.

— И отойди подальше от квартиры! Быстрее!

Я натянул туфли, сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда.

Темно ещё, чёрт подери, темно на улице и холодно!

Я выскочил из дома и пробежался до соседнего двора. Остановился посреди детской площадки, щедро освещённой фонарями. У нас в районе тоже Поповкин выбил из каких-то инстанций такую иллюминацию, чтобы ночью наблюдать в окно и вызвать полицию, если кто-то из соседей задумает там хлебнуть пивка. Мода такая, что ли, у них, у пенсионеров. Надеюсь, здешний Поповкин уже спит.

Интересно, достаточно далеко ли я отбежал? Что у них там пошло не так? Дима какой-то осознался. Не Дима, а Димка. Это важно. Значит, ребёнок, тот пацан. Вот жесть! Неужели он понял, что умер? Что там теперь творится?