Книга МИФЫ. МИФОподставы, страница 14 – Джоди Линн Най, Роберт Линн Асприн

– Или же выставка вышивки, которую моя жена и ее сестры устроили в деревенской ратуше? Маркграф, должно быть, слышал, что она смастерила более тридцати пяти различных видов антимакассара!

– Нет! То есть нет. – Я смягчил тон, так как они испуганно отпрянули. – Мы здесь, чтобы поговорить с вашим сыном про забег, в котором он принял участие в школе. Насколько нам известно, он занял второе место.

Я повернулся к мальчику. Это был коренастый паренек лет двенадцати или около того, как раз в том возрасте, когда сердце молодого человека обращается к мелкому вандализму и недоумевает, почему девочка по соседству обретает совершенно иную форму тела, чем его собственное.

– Как ты на это смотришь, сынок? Может, зайдем внутрь и немного поговорим?

– О да! – пропел мальчишка. – Это было бы круто!

– Хорошо, – сказала женщина. – Надеюсь, вы извините нас за беспорядок в доме. Просто я не знала, что вы сегодня заглянете к нам. У нас сущий хаос!

Я извлек на свет свою самую искреннюю улыбку.

– Ничего страшного, – сказал я и кивнул Тананде. Как только мы переступим порог, исследование дома она возьмет на себя. Обожаю работать с профессионалами.

– Только подумать, мы, Скиверы, и в королевских архивах! – ахнула женщина. – Ах да, я Меланджели. Это мой муж, Фефор. Мой сын, Имгам. Мои дочери Венси и Луданна.

– Рад познакомиться, – сказал я.

– О, сочтем за честь! Пожалуйста, входите! – Треща без умолку, она провела нас в маленькую гостиную. Ее муж и дети последовали за ней. В гостиной нас усадили на диван. Сунув за вертикальную спину Калипсы вышитые подушки, она обложила несколькими Тананду и склонилась у моего локтя, пока я наконец не соизволил его поднять, чтобы она могла положить под него пухлую думочку.

– Могу я предложить вам чаю?

Я едва не поперхнулся. Чай – это хорошо, если нет другой воды для умывания, но у меня отсутствует привычка к чаепитию.

– Нет, спасибо, – сказал я. – Я надеюсь, это не займет много времени. – Обычно это реплика Тананды.

Она повернулась к Меланджели и издала смущенное мычание.

– Не могли бы вы сказать мне, где у вас… э-э-э?..

– По коридору налево, последняя дверь, – с улыбкой подсказала хозяйка, но ее внимание было приковано ко мне. – Есть еще что-то, что я могу вам предложить? Печенье? Кексы? Торт? Правда, у меня больше нет кофейного торта, но, возможно, я могу пойти и одолжить у соседки?

– Нет, спасибо. Пожалуйста, присядьте. Вы заставляете меня нервничать. – Меланджели еще секунду поколебалась. – Сядьте!

Она села.

– Так-то лучше. – Я с важным видом вытащил из сумки свиток пергамента и карандаш и вручил их Калипсе. – Мисс Эрминтруда будет делать для нас записи.

Девушки сидели по обе стороны от Калипсы и смотрели на ее руки. Я наклонился к мальчонке. Я не знал, сколько времени понадобится Тананде, но был готов дать ей любую возможность для обыска. Дом был невелик, а Келса заверила нас, что Чаша стоит на открытой полке.

– Поделись своим впечатлением о соревновании, сынок.

– Подумаешь, обыкновенный забег на пятьдесят ярдов, – сказал мальчишка и даже махнул рукой: мол, ничего удивительного.

– А теперь минутку помолчи, сынок, – сказал Фефор, поднимая руку. – Больше ни слова.

Я пристально посмотрел на него.

– Почему нет? – спросил я.

Он одарил меня маслянистой улыбкой.

– Нет, я, конечно, не против, чтобы его мемуары стали достоянием общественности, но сперва хочу убедиться, что все его права соблюдены. Надеюсь, вам это понятно?

– Разумеется, – вздохнул я. – Вы же юрист, не так ли?

Он торжественным жестом прижал руку к своей скудно облаченной груди.

– Я всего лишь искренний защитник общественного блага. Что, конечно же, включает и моего сына.

– Разумеется, – согласился я. Было сложно сохранять терпение, но я справился. – А в чем, собственно, дело?

– Что ж, – сказал Фефор, беря из руки Калипсы лист пергамента и карандаш. Вместо того чтобы делать заметки, он начал писать предложения, длинные предложения, беря их прямо из своей головы. – Прежде чем мой сын сделает какое-либо заявление, я хочу, чтобы вы подписали это.

– Что именно? – Хозяин дома определенно с каждой минутой нравился мне все меньше и меньше. Он в упор посмотрел на меня.

– Эту оговорку. Она дает маркграфу право лишь на размещение истории Имгама в национальных архивах. Мой сын, его наследники и назначенные нами лица сохранят за собой права на все доходы, гонорары и будущий доход от публикации его мемуаров, закрепляя за ним право на свою собственную историю, если в будущем он решит опубликовать дальнейшие произведения. – Он быстро исписал страницу параграфами и с таким деловым видом потянулся за другим куском пергамента, что у меня появилось неприятное ощущение, будто я вернулся к тому министру при дворе Поссилтума, который своими постановлениями и правилами сделал мою жизнь просто невыносимой.

Я вгляделся в лицо пентюха.

– Вы часом не родственник Дж. Р. Гримбла?

– Гримблы? Необразованная чернь, – усмехнулся он, продолжая что-то строчить на пергаменте. – Мы, Скиверы, изучали право с первого написанного слова!

В это я вполне мог поверить. Я подался вперед:

– Послушайте, мы здесь не для того, чтобы лишить вашего мальчика его будущих прав. Мы всего лишь хотим услышать, что он скажет. Он может рассказывать это любому, кому только захочет, с этого момента и до скончания веков, мы абсолютно не против. Давайте же, нас поджимает время.

Но Фефор даже не поднял глаз. Острие карандаша так и летало по бумаге.

– Еще несколько абзацев.

– Папа! – запротестовал Имгам. – Когда я могу говорить?

– Почти готово, – сказал пентюх.

Я начал терять терпение.

– Речь идет не о формуле холодного синтеза, – прорычал я. – Мы с мальчиком собираемся просто поговорить. Вы можете прослушать все интервью. Я не пытаюсь заставить его выдать государственные секреты.

– Взгляните сюда, лорд Вордсмит, – сказал Скивер, тыча в меня карандашом. Меня так и подмывало наклониться вперед и откусить ему по локоть руку, но я сдержался. – Я просто пытаюсь защитить своего ребенка. Вы бы поступили точно так же, чтобы защитить свое потомство от любой попытки его обмануть, разве не так?

– Не до такой степени, чтобы мешать ему делать то, что он хочет, – сказал я. – Нам нужен материал для обычной статьи. Ничего особенного. Более того, она будет короче, чем то, что вы уже написали. Хотите, чтобы я вернулся к маркграфу и сказал ему, что вы не позволили Имгаму сообщить нам подробности, о которых он просил?

Я выглянул в окно. На лужайке уже собралась толпа, разрастаясь по мере того, как подходили более тщеславные родители и их отпрыски. Обладая острым слухом, я слышал их разговоры, суть которых сводилась к вопросу о том, почему в архив не попадет вся спортивная программа местной школы, и победители, и проигравшие, как то подобает соревнованиям их драгоценных чад. И так далее и тому подобное. Я уже начал сожалеть о своем выборе подхода. Боюсь, нам придется бежать отсюда, причем в самое ближайшее время.