Книга Я тебе объявляю дружбу, майор, страница 50 – Ульяна Романова

Я решила не отвечать и опустила голову.

– Я задал вопрос, – напомнил папа о себе.

– Я боялась, что ты будешь ругаться, – честно призналась я.

– Буду, – согласился папа, – ты сегодня же собираешь вещи и переезжаешь домой.

– Марьяна не виновата в том, что Костин оказался моральным уродом, – вступился за меня Мирон.

– Марьяна два года молчала! – пригвоздил папа, – вместо того чтобы пожаловаться мне. Алиса с Максом знали?

– Нет, – поспешно ответила я.

– Знали, – вздохнул папа, – и тоже молчали. Что ты сделала, что Костин не давал тебе прохода?

– Ничего она не сделала, – вместо меня ответил Мирон, – Костин просто больной придурок.

– Почему он пристал именно к ней? – не сдавался папа.

– Вы психологию маньяков никогда не изучали? – спокойно парировал Мирон.

Папа поперхнулся воздухом, не привыкший, что с ним спорят.

– Она должна была сказать мне!

– А она поступила по-взрослому и сама старалась решить свои проблемы, – не сдавался Мир.

Мы с мамой и бабушкой переглянулись, но вмешиваться в диалог не рискнули, с любопытством ожидая, что же будет дальше.

– Это не взрослый поступок, а детский. Замолчать проблему! А если бы он…

– А почему вы сами ничего не выяснили? – спросил Мирон.

– Демидов, я тебе отчитываться должен? – не выдержал папа.

– Командировки, проверки и сутками на работе? – участливо поинтересовался Мирон, вводя папу в ступор.

– Я был уверен, что моя дочь усердно учится. Она должна получить хорошее образование!

– Согласен! Но вы же не думали, что в двадцать лет девушка будет только учиться? А жить когда?

– А она не жила? Если я не высказывался на тему ее отношений с сыном Павла, то это не значит, что я был не в курсе!

– Кто такой Павел? – обернулся ко мне Мирон.

– Отец Арса, он тоже в военной полиции служит, – пояснила я, возвращая челюсть на место.

– Или ты, Марья, правда думала, что я не знал? И о твоих ночных побегах из дома на студенческие вечеринки? – папа вновь вернул свое внимание мне.

– Не было побегов, – открестилась я, но, встретившись с папой взглядами, пошла на попятную, – ну, может, парочка была… Но я паинька!

– Марьяна, – возвел отец очи горе, демонстрируя свое отношение к моей последней реплике, – а драки Макса на ваших «детских» корпоративах?.. Я даже закрыл глаза на то, что моя дочь пляшет перед депутатами!

– Па, ну я же знала твою реакцию. Ты бы объявил домашний арест и комендантский час ровно в двадцать один ноль-ноль.

– Что плохого в дисциплине?

– Ничего, но мы же не в армии! – всплеснула я руками.

– Зато вы выросли хорошими людьми, не испорченными девчонками, твои старшие брат и сестра получили хорошее образование, вместо того чтобы шляться неизвестно где! – завел отец любимую пластинку. – Но молчать о прокуроре…

– Прости, – искренне выдохнула я, опуская голову, – просто так не хотелось сидеть дома. Я же знала: первым делом ты подумаешь, что я как-то неправильно вела себя с Костиным, но это не так! Я просто пришла подавать заявление, когда нас ограбили, а он… И тебе он мог проблем добавить…

– Это он тебе так сказал? – папа стал мрачнее тучи.

Я могла только кивнуть.

– К этой теме мы еще вернемся, – пообещал папа, смягчаясь. – Теперь о вас. Демидов, что у тебя с моей дочерью?

– Я собираюсь на ней жениться, – серьезно выдал Мирон.

Бабушка даже привстала со своего места, чтобы не упустить реакцию папы. Мама прикрыла улыбку ладонью, а папа широко распахнул глаза:

– Ты? Жениться? На моей дочери? Никогда! – отрезал папа, – я осведомлен о твоей репутации и моя дочь…

Папу отвлек стук в дверь. Он обернулся к маме и вопросительно на нее глянул, но мама только растерянно пожала плечами – мол, мы никого не ждем.

Отец, чеканя шаг, прошел в прихожую. Спустя несколько секунд я услышала звук открываемой двери и смутно знакомый голос:

– Добрый день, товарищ полковник.

– Святые вафельки, – прошептал Мирон, – бабушка…

Несколько мгновений в квартире царила тишина, которую разрушила бабушка Мирона:

– Меня зовут Неонилла Альбертовна, – с непередаваемой интонацией представилась бабушка Мирона, – и я хотела бы знать, где мой внук.

– Простите, – прокашлялся папа.

Он был старой закалки, искренне считал себя джентльменом и никогда не спорил с женщинами старше себя.

– Прощаю, – величественно произнесла Неонилла Альбертовна.

– А кто ваш внук? – прокашлялся папа.

– Для начала, молодой человек, пригласите меня внутрь. Предложите забрать мою сумку, дождитесь, пока я пройду, и только потом задавайте вопросы. Звание полковника еще не говорит о том, что можно забыть об этикете.

Я не видела лица папы, но была уверена, что знаю его выражение. Сама же я продолжала сидеть на подлокотнике кресла, сжимая руку Мирона и, кажется, готова уже была ко всему.

– Простите, – кажется, папу немного заклинило, – прошу.

В прихожую отправилась и мама. Родительница вежливо поздоровалась с Неониллой Альбертовной и радушно пригласила ее пройти в гостиную.

– Учитесь у супруги, полковник! – не упустила момента бабушка Мирона, величественно проходя внутрь.

Я повернулась, чтобы рассмотреть легендарную женщину, которая смогла ввести отца в ступор. Неонилла Альбертовна была невысокого роста, грациозная, с идеальной осанкой. Она величественно несла себя миру, высоко подняв голову с идеально уложенными в строгую прическу рыжими волосами, аккуратным макияжем и задорным блеском зеленых глаз.

А за своей бабушкой тихой мышкой кралась Стефания, решительная и задумчивая.

Неонилла Альбертовна спокойно осмотрела гостиную, задержав взгляд на мне. И почему-то мне срочно захотелось поправить волосы, которые совершенно точно торчали в разные стороны, и выпрямить спину. Мирон тоже поднялся, притягивая меня к себе за талию, и весело произнес:

– Привет, ба!

Вместо ответа Неонилла Альбертовна просканировала меня взглядом, перевела его на Мирона и величественно кивнула:

– Одобряю.

Стеша выдохнула, показывая мне поднятый вверх большой палец, а Мирон снова напрягся.

– Товарищ полковник, – обратилась бабушка Мирона к отцу, – предложите мне сесть.

Я с широченной улыбкой на лице наблюдала, как обескураженный папа молча топает в кухню за стулом со спинкой, ставит его у стены и вежливо произносит: