Онлайн книга «Полька и Аполлинария»
|
–Пусть заходит. Только одна. Тебя я сейчас не хочу видеть. Что-то звонко щелкнуло, и дверь приоткрылась. Лена кивнула Поле на порог и ободряюще шепнула: –Не трусь, не сожрет, у нее только язык змеиный. И… постарайся получить эту чертову работу! Впавшая в ступор Поля и не заметила, как ее втолкнули в комнату. За спиной захлопнулась дверь, и она побледнела, почувствовав себя чуть ли не в ловушке. –Ну, здравствуй, коли пришла, – проворчал кто-то сбоку. –З-здравст-твуйте, – прошелестела Поля, разворачиваясь на голос. Прямо перед ней стояло огромное кожаное кресло. Поля растерянно улыбнулась: на нее в упор смотрела величественная старуха. Широкоплечая, сухощавая, с нервным лицом и язвительными глазами. Поля невольно отметила тяжелый упрямый подбородок, крупный нос с горбинкой и абсолютно седые волосы, очень густые, жесткие и прекрасно подстриженные. Белоснежная блузка с высокой стоечкой, темно-серая юбка из шерстяной фланели, крупный медальон с зеленым камнем и перстни на смуглых пальцах. Только ноги выбивались из общего ряда. Они слишком по-домашнему лежали на высоком пуфике и были прикрыты пуховой шалью. –Все рассмотрела? – ядовито поинтересовалась старуха. Поля от растерянности кивнула. В самом деле, глупо так пристально таращиться на незнакомого человека. И невоспитанно, как сказала бы мама. Темные пронзительные глаза смущали, и Поля перевела взгляд на руки, вольготно лежащие на широких подлокотниках. Совсем не старческие руки, без пигментных пятен и сморщенной кожи. С сильными длинными пальцами. –Представься, – приказала Софья Павловна. Поля вздрогнула и неожиданно для себя выпалила: –Аполлинария Морозова! Глаза старухи странно блеснули, пальцы вцепились в подлокотники, она резко выпрямилась и замерла, бесцеремонно рассматривая Полю. Потом заметно расслабилась и задумчиво пробормотала: –Вот значит как – Аполлинария. Да еще Морозова. Плюс – отвратительно рыжая, так-так-так… – И угрюмо рассмеялась. – Жаль, занавес скоро упадет, уж очень любопытно карты ложатся... Поля изумленно моргнула: «отвратительно» рыжей ее назвали в первый раз. Рыжей – это сколько она себя помнит, но почему «отвратительно»? Старуха снова откинулась на спинку кресла и холодно бросила: –Коротко о себе! –Коротко – это как? – Поля увидела себя в большом зеркале – ну и чучело сутулое! – выпрямилась и покраснела. –Проблемы с головой? – участливо поинтересовалась Софья Павловна. –Нет! –Тогда слушаю. –В сентябре исполнится восемнадцать лет, – хмуро забубнила Поля, рассеянно рассматривая комнату, – в этом году окончила школу, собираюсь поступить в местный университет, хочу стать программистом. Есть младшая сестра, брат, мама, папа умер – больное сердце. Жила в Сосновке. Папа работал раньше в лесничестве после питерской лесной академии, мама – учительница математики. Все. –Живешь где? –У… знакомых. Когда смогу, сниму комнату. –Почему не общежитие? Рассказывать о сестре Поля не собиралась, поэтому сухо бросила: –Не хочу. Комната лучше. –Паспорт при тебе? Поля неуклюже пошарила под курткой, доставая паспорт. Потом настороженно наблюдала, как Софья Павловна перелистывала его, рассматривая каждую страничку чуть ли не на свет и раздраженно хмыкая. На лету поймала брошенный паспорт и замерла, ожидая отказа и заранее радуясь ему. Старуха молчала. Ее глаза показались Поле отсутствующими, Софья Павловна явно думала о своем. Вот она сдвинула брови и поджала губы. Вот кивнула, лицо ее смягчилось, губы дрогнули в слабой улыбке. Она посмотрела на Полю и сказала: –Рискнем, Аполлинария. С завтрашнего дня выходишь на работу. Сейчас лето, занятий в институте нет, жду тебя к двум часам, в шесть отпущу. Приходишь ежедневно кроме субботы, воскресенья. Зарплату получаешь каждую пятницу – тысячу рублей, копейка в копейку. Поля шумно выдохнула. Она никак не ожидала такой огромной суммы, хотя Лена, кажется, что-то такое говорила. И время Полю устраивало. После обеда Натка ложится спать, потом спокойно играет одна. Поля всего-то через час-другой после ее обеденного сна вернется, ничего страшного, Наташа очень самостоятельна. Софья Павловна насмешливо фыркнула, будто нехитрые Полины размышления написаны на ее лице. Шлепнула по подлокотнику и холодно произнесла: –Три условия. –Да? Поля непроизвольно поежилась. Внимательный, изучающий взгляд темных глаз, совсем не старческих глаз, ярких, живых, пронзительных – смущал ее. –Первое – не врешь. Никогда не врешь, подчеркиваю. Даже если мой вопрос не нравится, отвечаешь. Прямо и без лицемерия, я его не терплю. Что-то не устраивает – говоришь. Почувствую вранье – лишишься места моментально и без предупреждения. Это ясно? Поля робко кивнула. –Второе – выполняешь все мои распоряжения, без споров и сразу. Скажу – песни пой, будешь петь. Скажу – книгу читай, будешь читать. Скажу – изучаем шумерский язык, зубришь со мной. Станешь моими глазами и ушами на улице, в доме, везде, я сейчас практически не выхожу, мне скучно. Беседуешь на любые интересные мне темы, искренне и полно высказывая свое мнение. Поля попыталась возразить, ей вовсе не улыбалось выполнять роль шпиона, но Софья Павловна подняла руку и властно бросила: –Унижать специально не собираюсь. Ежели что не так, извини, но деньги за красивые глазки не платят, потерпишь. Поля промолчала, невольно соглашаясь. –Третье – ТАМ ходи, – Софья Павловна небрежно кивнула в сторону окна, – в чем хочешь, мне плевать. Здесь будешь переодеваться, одежду тебе приготовят. Сейчас ты больше на бродяжку похожа, а не на девицу из приличной семьи. Поля покраснела. Старуха удовлетворенно улыбнулась, будто радуясь ее унижению. Посмотрела на настенные часы и равнодушно спросила: –Все устраивает? «Четыре тысячи в месяц, – напомнила себе Поля, бессильно сжимая кулаки. – Я смогу хоть немного отдавать Игорю за комнату. И платить за Наташин садик. Тогда ей не придется сидеть дома одной, пока я на работе или в институте, как я об этом сразу не подумала…» Поля задрала вверх подбородок и твердо произнесла: –Да. –Прекрасно, – хмыкнула Софья Павловна. Она нажала на кнопку, вмонтированную прямо в подлокотник кресла. Поля только сейчас заметила компактный пульт у старухи под рукой с целым рядом панелей и горящих огоньков. Щелкнула, открываясь, дверь, на пороге стояла пожилая женщина в темном строгом платье и белоснежном кружевном переднике. Она почтительно спросила: |