Книга Ёлка желаний, страница 35 – Валентина Сегида

– Я ее нет.

Хотел ли я любить Надю? Да упаси господи быть в нее влюбленным.

– Чего тебе не хватает?

Я и сам не знал, чего мне не хватает. Но я совершенно точно знал, что по доброй воле никогда не влюблюсь.

– А с тобой, что не так? Почему ты одна? – решил я перевести разговор.

– Я еба…тая, со мной все не так, – сказала Ира и грустно рассмеялась.

Она сделала большой глоток чая и продолжила:

– В моей жизни был только один мужчина. Я влюбилась в Костика в семнадцать. Это была волшебная первая любовь. Он носил меня на руках, и мы были очень счастливы сначала вдвоем, а потом втроем.

– И что произошло?

Ира молчала, уставившись в кружку. Я даже подумал, что она не слышала мой вопрос.

– Почему любовь прошла?

– Мы ее разрушили. Миша заболел, и я хотела родить еще одного ребенка, чтобы он стал донором для Миши. А Костя считал, что так нельзя. Мы много спорили, ругались. Я пыталась его убедить, что это единственный шанс для Миши. Но он уперся. Сказал, что детей надо рожать от любви, а не на органы. В общем, я его выгнала, продала родительскую квартиру и уехала в Тель-Авив, вернулась и подала на развод.

Я молчал. Уставился на сковородку, чтобы не сказать лишнего. Вот именно поэтому я не женюсь никогда.

– А сейчас я жалею. Что лишила Мишу отца, а себя мужа.

– Так можно же помириться?

– Ты думаешь?

– Уверен.

– Ничего уже не будет как раньше. Я не знаю, смогу ли его простить.

– Так ради бога не прощай. Но это же не только твоя история. И, насколько я понял, сегодня ты празднуешь победу жизни над смертью? Раньше в честь великих побед следовали помилования для приговоренных к смертной казни. Сейчас, мне кажется, тоже практикуют что-то подобное.

– Так Костя ушел и не просится обратно. Я, может быть, и смогла бы простить, если бы он сам пришел мириться.

– Ну что ты как маленькая.

Когда мой незамысловатый ужин был готов, я выложил все на тарелку и пошел за стол. Только тогда я увидел клетку с крысой. Я подумал, что она спит, и дунул на нее. В детстве я так будил своего хомячка. Он так забавно дергался от этого. Но Анфиса не пошевелилась. Я поднял глаза на Иру и все понял.

– Мне жаль, но можно убрать мертвую крысу с обеденного стола? И не делай такого выражения лица, это просто крыса. Ладно Миша, он ребенок, но ты-то взрослая. Не впадай в маразм. Крысу нужно выкинуть.

– Я не могу. Я ее боюсь. Можешь ты.

Я взял клетку со зверьком и вынес ее на помойку.

– Спасибо, – сказала Ира и допила остатки шампанского.

Я молча ел яичницу, пока Ира гипнотизировала взглядом елку и загадочно улыбалась. Но я ее не трогал, все ж торжество жизни у человека. Я пытался угадать, что в ее голове? Я совершенно не понимал эту женщину. Еще несколько дней назад это было мне не интересно, а сейчас я поймал себя на мысли, что впечатлен. Замотанная в полотенце, она с одной стороны была такая беззащитная в своей открытости, а с другой полна решимости и какой-то внутренней силы. И ее как будто не волновало, как она выглядит. Это зацепило меня, я никогда себе такого позволить не мог. Я видел такое количество голых женщин с идеальными телами, что не смогу их всех вспомнить. Но чтобы кто-то из них сидел передо мной не накрашенной и не при полном параде в позе королевы, не припомню. Она не пыталась мне понравится, и сейчас я задался вопросом, почему?

– Я спать, – сказал я, как только поймал себя на том, что пытаюсь угадать размер груди под полотенцем. Вот не надо мне это знание, совершенно точно.

– Спокойной ночи.

– А ты так и будешь сидеть у елки всю ночь?

– Как пойдет.

Я встал, убрал тарелку в посудомойку и пошел в свою комнату. Мне нестерпимо хотелось выпить, и я надеялся, что сон поможет удержаться. Но не тут-то было. Я не заснул, а только крутился из стороны в сторону. Мысли о полуголой пьющей женщине у меня на кухне не давали мне заснуть. В какой-то момент я даже провалился в сон, но даже там меня достали мысли о падающем полотенце, а точнее, что под ним.

Я встал, оделся и пошел обратно на кухню. Ира спала сидя, положив голову на сложенные руки. Я взял ее на руки и отнес в комнату. Ира не проснулась, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она спала, ее лицо было расслаблено, а по губам блуждала все та же загадочная улыбка. Даже полотенце не упало, на что, я признаюсь, рассчитывал. Я укрыл ее одеялом и ушел в столовую спать на диван.

Телевизор продолжал работать на музыкальном канале. Я нашел дискавери и очень быстро задремал, глядя на бегущих антилоп. Мой сон был беспокойным и тревожным. Больное колено ныло, а улей разрозненных мыслей в голове гудел без остановок до самого утра.

Миша хлопнул дверкой холодильника, и я проснулся еще более усталым, чем засыпал.

– Привет! – сказал ему я, выглядывая из-за спинки дивана.

– Привет! Ты так неожиданно появляешься и исчезаешь, что я уже не удивляюсь. И не спрашиваю, как ты тут оказался и где мама?

– Мама спит в моей комнате.

Я сел на диване и через минуту Миша залез рядом.

– Мне жаль, что Анфиса умерла, – сказал я. Мне хотелось добавить что-то личное, но я ничего не знал про эту крысу.

– Как думаешь, есть отдельный рай для животных? Или он един для всех? – спросил меня Миша. – И тогда Анфиса с бабушкой и дедушкой.

– Не знаю. Никогда не думал об этом. Но уверен, что им там всем хорошо, где бы они ни были. Это мы тут мучимся в поисках ответов.

Миша с ногами залез на диван, а я обнял его. И мы молча сидели и смотрели, как по экрану телевизора планирует ястреб. я не знал, как его утешить, да он и не плакал. Миша удивительный, мудрый и тонкий, а еще такой правильный. Я много думал о нем на Красной Поляне. Лежа в номере, я читал про его болезнь и искал варианты, как ему помочь. Я не стал звонить Длинному, перед этим мне нужно было поговорить с Ирой.

– Стас, у меня к тебе есть дело. Поможешь?

– Да, конечно, все, что могу.

– Помоги маму на свидание отправить.

– С кем? – вот это неожиданный поворот. Я даже окончательно проснулся.

– С дядей Толиком. Это твой сосед. Он нас от пожара спасал.

– А вы тут время зря не теряли, я смотрю.

Своего соседа я знал с детства. Толян мой ровесник и парень неплохой. Мы учились в одной школе в параллельных классах и друзьями не были. Для меня он всегда был туповатый. Он после школы единственный добровольно пошел в армию. Потом в МЧС работать устроился. Почему он до сих пор не женат, я не знаю. Но всего этого ребенку я объяснить не мог. А еще после вчерашнего разговора, я понял, что у Иры с мужем еще не все потеряно. Может, они помирятся ради ребенка? Я очень не хотел влезать в эту историю, но уже был в ней по самые уши. Заделался на свою голову Дедом Морозом.