Книга Год Ветра, страница 48 – Татьяна Анина

Да, и она уже Буравкина.

Я закинул таблетку в рот и запил минералкой, отвернулся от них.

Волновался.

С тех пор, как я узнал, что у нас будет ребёнок, себя изменил серьёзно. График ввёл. Дамиана предупредил, что неожиданных выездов поздно ночью и сверх работы не беру. Всё потому что мы с Даной у врача были и прошли полное обследование. И нас предупредили, нужно следить за здоровьем. А это в первую очередь – распорядок дня, спорт, правильное питание.

Насчёт питания Мышонок даже перебдела. Инга, её мамаша ведь пыталась от неё избавиться, будучи беременной. Травила себя на последних месяцах, поэтому Дана родилась с отклонениями. Моя жена тщательно еду подбирала, и поездки на фермерский рынок стали постоянными. Только чистое. Натуральное, никаких вкусовых и химических добавок. Спорить, что на фермерском рынке тоже всякое продают, я не стал, у Даны должна была быть отдушина. Она строго следила за собой. И я был прав, нам нужно было родить, потому что к девяти месяцам Дана стала жаловаться на здоровье. Лежала несколько недель на сохранение. По показаниям кесарево сечение, а она отказалась, сказала сама родит…

Она меня вообще никуда не пускала!

Меня всего трясло от волнения, и незнания, что происходит. Я втихаря её врачам звонил, чтобы узнать как оно. И рожать с собой не взяла, начиталась глупостей, что я к ней после такого остыну, и буду воспринимать как мать, а не как партнёршу… Пальцы оторвать, кто это написал. Как вообще такое возможно, что меня на роды не пускали?

А как вспомню весь наш первый год, так улыбка на лице. Год Ветра: я её забираю из больницы, приручаю, женюсь, сдаём экзамены, поступаем, едем отдыхать, где последние два дня молча сидим в обнимку и смотрим на море, учёба, спорт, беготня и роды…

Я вообще теперь седой, краситься не успевал, скорей бы тридцать, предупредил Дамика, что до тридцати терплю всю эту фигню, потом хожу как почётный муж, седым. За год я столько стихов написал, в композиторы подался, отдаляясь от вокала. Нет, петь не перестал, перестал продавать голос.

В холл родильного дома вошёл Дамиан с очередной дамой сердца. Дама моего возраста тащила огромный букет розовых роз в корзинке, это для Даны. Дамиан в тёмных очках с тёмной бородой, солидно выглядел, не отнимешь. Спустил с рук мальчика трёх лет в коричневом свитере под цвет карих глазёнок, с копной светлых волос. Это Зенон. Такое странное имя выбрала Дана, покопавшись в святцах.

— Папа! — обрадовался Зеня и побежал ко мне.

С души отлегло, надо было самому с садика забрать, а не Дамику доверять. Но я не мог пост сдать, вдруг бы родила, а меня нет.

Поймал к себе сына, поцеловал. На душе радость и умиление. Счастье затекало в моё сердце, как мёд в бочку.

Можно себе представить, как я волновался в первые наши роды. Оказалось, что и во вторые мне страшно за неё. И опять рожает сама. И опять долго.

— Ты останешься? — я поздоровался за руку с Дамианом.

— Деда, останься, — попросил мой пацан, и уложил голову мне на плечо.

Дедкина девка попыталась меня поцеловать, но я ей тоже руку пожал. Ненавидел их всех. Ни одной приличной женщины у Дамиана не было, сколько я у него работал. Я ему тут случайно ляпнул, что ему нужно возраст своих подруг повысить, а лучше пред этим воздержаться от связей вообще. Сорок лет, мог бы и остепениться.

— Конечно! — дед потискал Зеню за щёку, — я же должен узнать, на кого похожа наша девочка.

— Ветер, — Полина потащила меня за собой.

— Вы можете пройти, только муж, — сказала взрослая медсестра.

Я скинул Зенона Дамиану, чмокнув его в щёку. Он у нас с Даной любимый, мы ему всё своё свободное время уделяли, книги до сих пор на ночь ему читал. Сын и зарядку со мной делал. Послушный рос, видимо именно от того, что любви много. Перекочевал к Дамиану, Егора с Полиной он не знал, хотя Горыныч его крёстный. Наши с Даной друзья жили в Питере, мы ездили друг к другу очень часто.

Побежал я, халат накинул, бахилы. Берет натянул.

Ещё один и многодетный отец… Дана согласится? Не сейчас конечно, потом года через три.

Я вообще об этом думал, когда собирался в монастырь уходить?

Как жизнь меняется!

Радостно шёл через тёмный коридорчик в светлую палату. Там лежала на кровати мой Мышонок, зеркальце убрала, улыбнулась. Уже глаза накрашены. Рядом с кроватью в люльке спала Мария Ильинична Ветрова в белых кружевах.

— Скажи Дамику, что на него похожа, чтобы успокоился, — усмехнулась Дана, когда я её целовал.

— Цветы забыл, сейчас принесу, — она пахла молоком и любовью, она была мягка и нежна.

Родная, самая замечательная.

И пусть так будет всегда!

Уже столько времени прошло, а я её обожал. С ней всё правильно и легко, с ней хотелось летать. Моя муза на все времена.

А дочь похожа на меня.

Всем любви и счастья!