Онлайн книга «Из моего окна»
|
Нет, нет, нет. Джошуа, нет. Все проплывает перед моими глазами. Что я сделала не так? В чем облажалась? Почему, Джошуа? Чувство вины наполняет мое сердце. Мне никогда, никогда не приходило в голову, что он может сделать что-то подобное. Он не выглядел подавленным, он не… Я… Когда я прибегаю к его дому, мимо на полной скорости проносится скорая помощь, и я падаю на колени в снег. Соседи Джошуа укрывают меня пальто. Я держусь за грудь, судорожно дыша. Мама обнимает меня сзади. – Девочка моя, с ним все будет в порядке. – Мама, я… Это моя вина… Я не общалась с ним… Он… – Я не могу дышать, не могу перестать плакать. Дорога в больницу на такси прошла в тишине, было слышно только мои рыдания. Положив голову на колени моей матери, я молю, умоляю, чтобы он выжил. Этого не должно было произойти, это страшный сон. Мой лучший друг не мог этого сделать, мой Йоши… В больнице я бегу к родителям Йоши, они разбиты, глаза опухли, на лицах боль. Они начинают плакать, как только видят меня, и я плачу вместе с ними, обнимая их. Вытирая слезы, я отхожу. – Что случилось? Его мама качает головой. – После встречи Нового года он ушел в свою комнату, мы много раз звали его, я подумала, что он уснул, и пошла посмотреть… – Голос срывается, на лице боль. – Он принял столько таблеток, он был так бледен. Мой сыночек… – Ее муж приобнимает ее. – Мой сыночек будто умер. Так трудно видеть их страдания и боль, ощущать их отчаяние и чувство вины. В чем мы облажались? Чего мы не увидели? Может быть, во всем, а может, ни в чем. Джошуа, может быть, пытался нам показать или не пытался, так или иначе чувство вины пожирает нас. Самоубийство… Почти запретное слово, которое никто не упоминает, о котором никто не любит говорить, это неприятная и неудобная тема, но действительно есть люди, которые решают покончить со своей жизнью. Я, например, никогда об этом не думала, мне казалось, это происходит с другими и никогда не случится с моими близкими. Я не думала, что Джошуа сделает что-то подобное. Пожалуйста, Джошуа, не умирай, умоляю я с закрытыми глазами в приемной. Я здесь, я никогда не уйду, я обещаю, пожалуйста, не уходи, Йоши. Проходят минуты, часы, я теряю счет времени. Доктор выходит, и от выражения его лица сердце сжимается в груди. Пожалуйста… Доктор вздыхает. – Парню очень повезло, мы сделали промывание желудка, он очень слаб, но стабилен. «Стабилен»… Меня накрывает облегчение, и я настолько обессилена, что, если бы не мама, держащая меня, я бы снова упала. Доктор говорит о том, что стоит направить его в психиатрию, и многое другое, но я просто хочу увидеть его, убедиться, что он в порядке, что он никуда не ушел, поговорить с ним, уговорить его никогда больше так не делать, попросить у него прощения за то, что перестала с ним общаться и не пыталась все наладить. Может быть, если бы я… он бы этого не сделал… Может быть. Доктор говорит нам, что Джошуа будет всю ночь без сознания и что мы можем пойти отдохнуть и вернуться утром, но никто не уходит. Мама выделяет нам свободную палату для отдыха, она давно работает в этой больнице, ее все знают и уважают. Я кладу голову на мамины колени, и она гладит мои волосы. – Я же говорила, что с ним все будет в порядке, детка. Все будет хорошо. – Я чувствую себя виноватой. – Это не твоя вина, Ракель. Нечего себя винить, просто будь рядом, помоги ему справиться с этим. – Может, если бы я не перестала с ним общаться… Мама перебивает меня. – Ракель, пациенты с клинической депрессией не всегда показывают, что чувствуют, они могут выглядеть счастливыми, даже если им плохо. Очень трудно помочь, если они не просят о помощи, и иногда они не видят смысла в том, чтобы попросить о помощи, потому что считают, что их жизнь потеряла смысл. Я ничего не говорю, просто смотрю в окно, как падает снег. Мама гладит меня по щеке. – Поспи немного, отдохни, это была тяжелая ночь. Глаза горят от слез, я закрываю их, чтобы попытаться немного поспать, забыться, простить себя. – Ты упадешь! – кричит мне снизу маленький Джошуа. Я забираюсь на дерево. Я показываю язык. – Тебе просто обидно, что ты не можешь поймать меня. Джошуа скрещивает руки. – Конечно нет, а еще мы договорились, что деревья не считаются, обманщица. – Обманщица? – Я бросаю в него ветку. Он уклоняется от нее. – Эй! – Он смотрит на меня убийственным взглядом. – Хорошо, перемирие, спускайся, и мы сыграем. Я осторожно слезаю с дерева, но когда оказываюсь перед Джошуа, он касается меня и убегает. – У-у-у-у-у! Теперь ты лови меня. – Эй! Это обман. Но он будто не слышит, и мне не остается ничего, кроме как преследовать его. Я просыпаюсь от того, что кто-то сжимает мои плечи и разрушает приятный сон, полный игр и наивности. Мама улыбается мне с чашкой кофе в руке. – Карамель маккиато. Мой любимый. Я вспоминаю Ареса и наше первое свидание в больнице. Я не решилась позвонить ему, потому что знаю, он примчится ко мне, а я не хочу испортить ему Новый год. Я знаю, что это меньшее, о чем можно думать в такую минуту, но не хочу втягивать еще кого-то в эту горькую ситуацию. – Он уже проснулся, его мама и папа только что навестили его. Хочешь войти? Сердце сжимается, в груди печет. – Да. Ты справишься, Ракель. Моя рука дрожит на дверной ручке, но я поворачиваю ее и вхожу. Я смотрю в пол, пока закрываю дверь за собой. Когда я поднимаю взгляд, сжимаю челюсть, чтобы заглушить рыдания. Джошуа лежит на белых простынях, на правой руке капельница, он такой бледный и слабый, что кажется, может сломаться в любой момент. Ее медовые глаза находят мои и наливаются слезами. Я быстро подхожу к нему и обнимаю. – Идиот! Я очень тебя люблю. – Я зарываюсь лицом в его шею. – Прости, прости меня, пожалуйста. Когда мы перестаем обниматься, Джошуа отводит взгляд, вытирая слезы. – Мне нечего тебе прощать. – Джошуа, я… – Я не хочу твоей жалости. – Его слова удивляют меня. – Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной быть рядом со мной только потому, что это случилось. |