Книга Книгочея. Смерть Королей, страница 47 – Светлана Гапон

- Да, у тебя жар, - оповестил меня Льдинистый.

- Отлично, - слабо усмехнулась я. - Когда ко мне придёт целитель? - ответом мне была лишь тишина. - Ты мне дашь здесь сгнить от пневмонии? Вот такая благодарность за друга, да? Как там, кстати, Габриэль?

Глаза парня передо мной зло прищурились, но больше они на меня не действовали. У меня был жар, я была в тюрьме и готовилась умереть, какое мне дело до двух маленьких злобных льдинок?

- К твоему несчастью жив.

- Хорошо, хорошо, - прошептала, почти проваливаясь в болезненную дрёму, но быстро выдернула себя в реальность, услышав нечто странное: - В каком смысле «к моему несчастью»? Я что, по-твоему, зря ему ту бурду колола?

Торвальд от этих слов почему-то растерялся.

- Так та твоя «бурда» была противоядием?

- Ну не ядом же! К моему появлению с умиранием он и сам отлично справлялся!

- То есть, ты хочешь сказать, - медленно проговаривал слова Льдинистый, - что ты спасла Габриэля?

- Если он жив, то, видимо, да. Заметила признаки отравления, - я, кстати, предупредить пыталась, но к вам разве доберёшься? - нашла рецепт противоядия, расшифровала его, слегка ограбила лабораторию, по стелсу пробралась мимо вас двоих и спасла Габриэля. Всё именно так и было, да-да. И не мог бы ты соображать пошустрее? Я тут, знаешь ли, опять в обморок упасть планирую, - запинаясь, протараторила я.

Последнее было абсолютной правдой. Находилась в сознании просто из чистого упрямства, но сил даже ворочать заплетающимся языком уже не было.

Последнее, что помню перед новым витком забытья - кажется, Торвальд приказал перевести меня в лечебное крыло. Сил удивляться ни этому решению и, похоже, моей отменяющейся смерти от пневмонии, ни тому, что парень, видимо, был здесь большой шишкой и мог отдавать такие распоряжения, уже не было.

Следующее моё пробуждение сопровождалось всё той же головной болью и слабостью.

- Как вы себя чувствуете? - заметив, что я открыла глаза, спросил мужчина-целитель. Он сидел рядом с моей постелью в... госпитале? Тюремной больнице?

- Где я?

- Не волнуйтесь, вы в лечебном крыле. Как вы себя чувствуете?

- Я больше не под стражей?

- Простите, мне запрещено об этом говорить, - мужчина выглядел даже почти искреннее расстроенным.

Понятно, значит, всё ещё под стражей. В принципе, ничего удивительного. Допросить меня успел только Льдинистый и, хоть он оказался способным отдать приказ перевести меня в больницу из той сырой мерзкой камеры, наверняка был не вправе принимать решение по моему делу. Быть может, я даже в суд попаду. Теперь-то, кажется, имеются все шансы до него дожить.

- Как вы себя чувствуете? - в третий раз спросил мой лекарь.

- Отвратно, - наконец ответила я. - Лежать больно, шея слушается плохо. - Это я обнаружила, когда поворачивалась чтоб рассмотреть говорящего. - Кроме того першит в горле, во рту сухо как в пустыне, и, кажется, болят лёгкие. - Под конец слишком длинной речи закашлялась. - Да, однозначно болят.

- Не удивительно, - хмыкнул целитель. - Больше жалоб нет?

Задумалась, проводя мысленную диагностику организма.

- Жалоб нет, но есть вопрос, - призналась, решив, что для смущения сейчас вот вообще не время. Кряхтя, кое-как сумела сесть в кровати и продолжила: - Где здесь туалет? Боюсь, до посещения сей чудной комнаты дальнейшие разговоры невозможны.

- Шанилла! - громко позвал он кого-то. Когда к нам подбежала молоденькая девушка, целитель представил её: - Это Шанилла, моя помощница. Шанила, проводи манэрру в уборную.

- Конечно. Следуйте за мной.

По возвращению целителя я уже не обнаружила. Видимо, он узнал у меня всё, что нужно было.

Лечебным крылом был зал с десятком коек в два ряда и широким проходом между ними, но только моя койка была занята. И располагалась она почему-то в середине ряда. От острого приступа перфекционизма меня передёрнуло. Ну почему не в начале или конце? Зачем в середине-то?

- Выпейте это, - произнесла Шанилла, взяв с тумбочки у кровати небольшую склянку и протягивая её мне.

Взяв предложенное, стала рассматривать болотно-зелёного цвета жижу.

- Что это?

- Лекарство.

- Как будто я могу предположить что это яд, - закатила глаза, но, понимая, что других объяснений мне не дадут, безропотно выпила густую, склизкую жижу. - Хотя, судя по вкусу, - да, можно и такое подумать.

- Это не яд, это лекарство, - сухо поправила меня Шанилла.

- Да поняла я, поняла! - проворчала, укладываясь обратно в кровать.

Было тепло, но не жарко. После болотной жижи во рту остался неприятный привкус, но зато кашлять больше не хотелось. А ещё накатило нереальное спокойствие, прямо умиротворение, и непреодолимое желание снова уснуть.

Впрочем, я и не сопротивлялась этому.

Второго моего пробуждения в больнице тоже ожидал мужчина, вот только целителем он не был. Да и то, что он ждал, я сомневалась. Кажется, именно из-за его пристального, цепкого, пробирающего до костей взгляда и проснулась.

- С пробуждением, манэрра Мариса. Я пришёл задать вам несколько вопросов.

Слова его звучали сухо, без какой-либо эмоциональной окраски, но почему-то пугали просто до дрожи, будто меня не допросить, а казнить пришли. И это я Торвальда Льдинистым назвала? Беру свои слова обратно! По сравнению с этим мужчиной, Торвальд

- просто символ живости, горячности и доброты, просто милая фея-крёстная!

- А вы, случайно, с манэйром Торвальдом не родственники? - хрипло со сна проговорила и откашлялась.

- Случайно - нет, - усмехнулся мужчина. Более страшного оскала ещё в жизни не видела.

- А вот то, что я его отец - это, поверьте, было весьма специально.

Господи, он ещё и шутит! А у меня все внутренности от страха скрутило!

Пытаясь не показывать своего истинного эмоционального состояния, села на кровати и произнесла:

- Семейное сходство налицо.

- Выпейте, - он кивнул на новую склянку, стоящую на прикроватной тумбочке.

Как очень, очень послушная - или просто очень напуганная, - девочка, я взяла стакан и безропотно выпила содержимое. Это оказался чай с уже знакомой мне настойкой.

- Настойка карсхи? - задала вопрос утвердительным тоном.

Что ж, весьма логично перед допросом поить пленницу настойкой правды. Вот только разрешения на такое действие я не давала, а без него это могли проделать очень и очень немногие.

- А вы уполномочены вести допрос с применением настойки? - поинтересовалась у мужчины.

- Я являюсь главой королевских дознавателей, - ошарашил он меня ответом.