Книга Чумной остров, страница 14 – Мари Хермансон

Но мы уже не такие, как прежде. Мечта изменила нас. Возможно, в этом и состоит ее смысл?»

Уже прошла половина ночи. Соседи по другую сторону тонкой межквартирной стены, наверное, крепко спали. Но если б они случайно проснулись и услышали тихий печальный звук, то подумали бы, что это ветер воет в неплотно закрытом окне или пищит крыса, попавшая в мышеловку. Потому что никто, даже в самой дикой фантазии, не мог представить себе, что старший констебль Гуннарссон способен плакать.

Денек выдался отличный. Небо было ясным, если не считать крошечного, как тряпочка, облачка; оно одиноко висело наверху, в голубом пространстве, словно заблудившийся маленький призрак из другого мира.

Движение по реке уже шло полным ходом. Доктор Кронборг стоял на причале; на нем были светлый льняной костюм и соломенная шляпа.

— Доброе утро, старший констебль, — приветствовал он. — Отличная погода для прогулки на катере, не так ли?

Он показал на удлиненный изящный моторный катер, обшитый красным деревом, пришвартованный между белыми пассажирскими пароходиками. У руля стоял молодой человек в матросской шапочке и щурился на солнце.

— Сегодня со мной гость, Артур, — прокричал доктор. — Старший констебль Гуннарссон из уголовного розыска. Он хочет проверить, хорошо ли мы себя ведем и следуем ли правилам.

Молодой человек широко улыбнулся. Было заметно, что делает он это часто. Морщинки вокруг его глаз обозначились тонкими лучиками на загорелом лице.

— Добро пожаловать на «Эйру»! — крикнул он Нильсу. — Осторожнее, палуба скользкая.

— Какое утро! — восхищенно воскликнул доктор Кронборг, когда они вышли из входа в гавань. — А что, Артур, море и дальше будет таким же спокойным?

— Как зеркало, всю дорогу, доктор, — заверил тот со своего места.

— Этим мы обычно не избалованы, — заметил доктор.

Артур прибавил ходу, и катер рванул вперед как стрела. Они проплывали мимо шхерных лодок и прогулочных парусников; народ махал им, а доктор в ответ размахивал шляпой. Такое ощущение, что они плыли на пикник куда-то на пляж, а не в неприступную тюрьму, где сидел самый опасный в стране убийца.

— Потрясающий катер! — прокричал Нильс шкиперу. — Какая у него скорость?

Артур обернулся со своего места у руля и гордо рассмеялся.

— Легко доходит до двадцати узлов! ^[6]

Они миновали большие острова — и перед ними до горизонта открылось море. Далеко впереди в солнечном блеске можно было различить Бронсхольмен — невзрачную тонкую полоску суши. Но когда они оказались ближе, остров поднялся из воды и приобрел очертания, а вскоре стали видны скалы, зелень и строения.

У залива стояли рядом два одинаковых больничных здания. Их попорченные погодой фасады отвесно спускались к воде. Слева от них стояло складское помещение с каменным причалом, где одиноко торчала старая рыбачья шхуна. Большая вывеска «Карантинная станция. Посторонним швартоваться запрещено» была закреплена на скалистом камне у входа в заливчик.

Шкиперу, похоже, было наплевать на причал; сбавив ход, он направился к одному из больничных зданий. Лишь только Нильс подумал спросить его, что это он делает, как заметил низкую арку в каменном фундаменте. Медленно-медленно лодка скользнула под ее свод, словно была проглочена большим ртом. На секунду вокруг них стало прохладно и темно, а затем они оказались в помещении побольше, в чем-то вроде лодочного ангара под зданием больницы.

— Этот проход требует навыков бывалого капитана, — заметил Нильс, выбираясь на небольшую каменную платформу, обрамлявшую водную часть лодочного помещения.

— Пустяки, если вода стоит низко, — ответил Артур. — А вот когда вода высокая и штормит…

— Необычное место, — пробормотал Нильс, оглядываясь.

Солнечный свет просачивался сквозь оконца в каменных стенах и через арку, под которой они прошли. Кроме их катера, внутри была пришвартована пара плоскодонок. Хлюпанье воды отдавалось эхом, как голоса мятущихся духов. У Нильса было ощущение, что он находится в пещере.

Старший констебль глянул наверх, на балки и доски, составлявшие потолок помещения и одновременно пол больницы. В сумраке ему показалось, что он заметил вырезанный прямоугольник.

— Правильно ли я понял, что там, наверху, люк? — спросил он.

Доктор проследил за его взглядом.

— Верно. Острое же у вас зрение…

Пока Артур выгружал ящики с продуктами, Кронборг продолжил рассказ.

— Раньше этим путем сюда попадали зараженные. Они доставлялись с кораблей на гребных лодках, а затем их поднимали на парусиновых люльках через люк в приемную наверху. Там больных погружали в ванну, раздев с помощью специальных захватов и режущих инструментов на длинных ручках. До заразных нельзя было дотрагиваться. Больничные дежурные были одеты в клеенчатую одежду и мыли руки уксусом. Правила гигиены были строжайшие. До некоторой степени персонал следует им до сих пор, вы заметите это. Здешние люди очень консервативны, это у них в генах. Я ничего не имею против такого настроя. Наоборот: бдительность, неукоснительное соблюдение правил и хорошо отработанные меры безопасности идеально соответствуют нынешней ситуации, вы увидите это.

Доктор поднялся по лестнице в конце платформы; Нильс последовал за ним. Они вышли с другой стороны больницы. После сумрака лодочного ангара свет казался ослепительным, и Гуннарссон приложил ладонь козырьком к глазам.

— Где находится Хоффман? — спросил он.

— В корпусе для обследований, — ответил доктор и показал пальцем в сторону здания-двойника. — Там безопасность получше.

Он продолжал объяснять, пока они шли вдоль залива.

— Это связано с прежней специализацией карантинной станции. Пациенты чумной больницы — той, куда нас сначала доставили — были действительно больны, и у них не имелось ни желания, ни сил бежать. В корпус для обследований помещали тех, кто не проявлял симптомов болезни, но должен был содержаться в карантине. Большинство из них были здоровые и сильные матросы, с нетерпением ждавшие возможности зайти в порт после долгого плавания. Если их не держали под строгим контролем, они сбегали. Кстати, знаете ли вы, что слово «карантин» происходит от итальянского карантен, означающего сорок дней? В пятнадцатом веке именно столько держали в изоляции корабли, прибывшие в Венецию, дабы удостовериться, что на борту нет зараженных чумой.

— Я и не знал… Но сейчас мы уходим от корпуса для обследований, — заметил Нильс. — Вы разве не покажете мне камеру Арнольда Хоффмана?

— Скоро мы его навестим, — заверил доктор. — Но сначала я хотел показать вам остров, раз уж мы здесь. Это не отнимет много времени. Да и погода изумительная… Затем мы пообедаем в домике шефа. Я обычно так делаю, когда приезжаю сюда. Я попросил Артура известить на кухне, что со мной гость.