Книга И в беде мы полюбим друг друга, страница 74 – Тьерри Коэн

– Нет, Алиса. Мы не будем стрелять. У нас нет для этого никаких причин.

– А-а… тогда меня посадят в тюрьму?

– А вот это возможно, Алиса. Вы совершили противозаконный поступок.

– Надолго?

– Не могу сказать. С хорошим адвокатом вы, возможно, скоро из нее выйдете.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала Сандрина. – Тебе помогут. Я тебе помогу. И ты оттуда выйдешь.

– Хорошо. Я складываю оружие.

Я уже готова была положить пистолет, но в следующую минуту снова подняла руку.

Сколько лет я уже не плакал? Каждое слово Алисы ранило меня, каждая интонация надрывала мне сердце, а когда она заплакала, у меня тоже потекли слезы.

Происходящее на сцене загипнотизировало меня. Загипнотизировала женщина, крупным планом появившаяся на экране. Необыкновенная женщина. Удивительная. Прекрасная.

Женщина, которую я любил.

Она готова была положить пистолет, но снова подняла руку.

– У меня еще одна просьба, – сказала она.

Возникло мгновенное замешательство, затем неотчетливый голос, идущий от человека за кадром, парламентера, попросил ее высказать эту просьбу.

– Я сказала, что у нас у всех есть мечты. Одни можно осуществить, другие принадлежат к области фантастики. Но я бы хотела, чтобы хоть одна мечта из области фантастики осуществилась в этот вечер.

– И о чем же вы мечтаете, Алиса? – спросил голос за кадром.

– Это не моя мечта. Это мечта Сандрины.

– Хорошо. Скажите, что это за мечта.

– Сандрина мечтает увидеться с Марком Леви. И вот, если он слышит нас, я очень его прошу уделить одну минутку Сандрине. Для него это не составит большого труда, а для нее вся жизнь предстанет совсем в ином свете. И хоть кто-то благодаря этому недостойному предприятию, получит немного счастья.

– Ласточка моя, ты же гений! – послышался женский голос.

Алиса улыбнулась в сторону голоса и наклонилась, чтобы положить пистолет на землю. Сразу же набежали люди в форме, подняли его и окружили Алису. А потом с большой осторожностью, как будто спасли ее из страшной катастрофы, увели. Камера следовала за Алисой до той самой минуты, пока она не исчезла в темноте за кулисами. Передача закончилась в полной тишине. Потом в новостях последовало короткое сообщение о скандале в телевизионной студии и террористических действиях Алисы. Я продолжал сидеть и смотреть на экран, но ничего не слышал. Я не мог думать, не мог встать, во мне звучали слова Алисы, ее полный слез голос.

Из состояния транса меня вывел телефонный звонок.

– Босс, у меня для вас хорошая новость. С паролями я быстро вошел в систему. Сейчас изучаю интересующие вас файлы. Есть кое-что любопытное.

– Что именно?

– Протоколы их производственных собраний. Из них совершенно ясно, что до Алисы им дела нет. Что она там думает, как будет реагировать – не их проблема. Их интересуют деньги, их интересует успех. Они затеяли крупную игру и готовы пойти на любые условия канала, лишь бы заключить с ним выгодный договор. Из всей команды только один-единственный человек пытался замолвить словечко за Алису. Эта женщина говорила о ее уязвимости, говорила, что она не выдержит подобной публичности, говорила об аморальности их подхода. Эта женщина даже предупреждала, что Алиса может повести себя непредсказуемо. Но на ее предупреждения никто не обратил внимания.

– И что это за женщина? Она может стать нашим свидетелем?

– Ольга Шарве.

– Ольга… Я ее знаю. Пришли мне протоколы.

Я вернулся к жизни. Я понял, что смогу быть Алисе полезным.

Все, что я видела, было сплошным кошмаром. В слезах я металась по гостиной, а муж растерянно смотрел на меня. Я переключалась с одного канала на другой, надеясь услышать что-то об Алисе. Все повторяли одно и то же и показывали одни и те же картинки.

Показывали неузнаваемую Алису. Застенчивая, милая, деликатная Алиса превратилась в террористку с пистолетом, а журналисты не уставали твердить, что она жертва произвола всемогущих СМИ.

Но никому не было дела до моей, до настоящей Алисы! Ведь я так хорошо ее знала, и мне ее поведение было понятно до боли. Она очень долго жила в привычном для себя одиночестве, потом с трудом поверила в другую, более счастливую для себя жизнь, и, когда она в нее поверила, ее публично, на глазах всей Франции, унизили и растоптали.

Я поняла, что должна немедленно ехать в Париж, чтобы защитить Алису. Я сразу же пойду в комиссариат, объясню в полиции, что хорошо знаю Алису, могу поговорить с журналистами, выступить перед толпой. Все это я сказала мужу, отправляясь в спальню, чтобы быстренько собрать сумку. Наверное, я сказала что-то не то, наверное, у меня было странное лицо, потому что он встал и молча пошел за мной. Я стала собирать сумку, совала в нее что ни попадя, сама не понимая, что кладу.

– Марианна!

Наверное, муж окликал меня уже не в первый раз, но я его не слышала. Я обернулась.

– Тебе надо успокоиться. Ты не можешь ехать в таком состоянии.

– Но мне нужно ехать! Я должна ее увидеть! Сказать, что я рядом, что она может на меня рассчитывать. Я всем должна объяснить, какая Алиса на самом деле!

– Марианна! Давай поговорим! Только одну минутку. Согласна?

По его тону я поняла, что он встревожен. Он взял меня за руку и усадил на кровать.

– Во-первых, ты не можешь ехать прямо сейчас, посреди ночи. Нет ни поезда, ни самолета, который доставит тебя сейчас в Париж. Во-вторых, ты не сможешь сразу же с ней увидеться. Я уверен, все уже поняли, какая на самом деле Алиса. Ты же слышала, что в новостях говорилось о поддержке? Алису поддерживают сотни людей. Так что ты сейчас ляжешь, поспишь, а завтра мы все с тобой обсудим.

Я рыдала, а он крепко меня обнимал.

– Поверь, ничего страшного не случилось. Алиса набралась мужества и заявила о себе.

– Но… ее же… отправят… в тюрьму.

– Посмотрим. У нас разумная судебная система. В любом случае ее не трудно будет защищать.

Я помню, что долго плакала в его объятиях, а потом от усталости уснула. Во сне я видела Алису и крепко ее обняла.

Антуан назначил мне встречу в баре в квартале Виллет ^[47]. Когда я пришла, он уже сидел за столиком в глубине зала.

– Мне сначала показалось, что меня пригласили в сериал, – сказала я, садясь напротив него.