Онлайн книга «Запретная женщина, или Первая жена шейха»
|
— Я все объясню тебе потом, — прошептал он из-под ихрама. — Мы скоро уходим. Через какое-то время мы уже ехали в Дубай. До этого, как только мы вышли из сада, я не выдержала и дала волю чувствам: — Как ты мог так поступить со мной?… Твоя несчастная жена летит к тебе через целый континент, потом несколько часов подряд ждет, пока ты появишься, а ты преспокойно болтаешь с чужими людьми! Ты хоть понимаешь, как я себя при этом чувствовала?… Он испуганно посмотрел по сторонам и обрушился на меня через крышу машины с упреками: — Как ты можешь до такой степени терять контроль над собой и устраивать мне сцены прямо на улице?… «Еще как могу!» — чуть не сорвалось у меня с языка. Но я сдержалась. Мотор взревел, и машина тронулась с места. Мы ехали молча. Мутный холодный кисель, в котором в ту ночь утопал Абу-Даби, был хуже английского тумана. Халиду даже пришлось включить дворники. Местами мы просто ползли сквозь влажную мглу на ощупь. Видимость в какой-то момент не превышала пяти метров. Было такое впечатление, что мы едем прямо на какую-то белую стену. Я все думала, что Халид сейчас остановит машину где-нибудь на обочине, но он упрямо продолжал вгрызаться в «стену». У меня от страха временами кружилась голова. Но я не отваживалась даже раскрыть рот, чтобы ещё больше не обострить ситуацию. Момент для выяснения отношений был далеко не самый подходящий. Нашей единственной задачей было не столкнуться с каким-нибудь грузовиком. Мы долго ползли так сквозь ночь, не произнося ни слова. Когда Халид наконец нарушил молчание, он словно разорвал завесу тумана. — How is your mother doing? [53] Я не сразу смогла ответить. — Слава богу, она не видит мытарств, выпавших на долю её дочери в эту ночь… — наконец произнесла я. Халид коснулся моей руки, не отрывая глаз от дороги. — I'm sorry for that, sweetheart [54]. Постепенно пелена тумана поднималась выше и видимость улучшалась. Потом мы вдруг без всякого перехода, в одно мгновение, очутились посреди ясной, прозрачной ночи. Вдали мерцали огни Дубая, и я поняла, что это совершенно бессмысленно — обострять конфликт. Эта ночь убедительно показала, как невероятно трудно в наших с ним условиях сохранять гармоничные отношения. Причиной всех обид и недоразумений была эта нелепая конспирация. Если бы я стала своей в его стране и семье, ничего подобного бы не происходило. Тем более что я этой ночью своими глазами видела, как арабок выводили в свет и как весело им было под их покрывалами. Единственной из женщин, которой было больно и тоскливо, оказалась я. От этой мысли в моей душе разливалась горечь. Когда огни города заметно приблизились, я вдруг подумала: а куда мы, собственно, едем? Хотя я добросовестно пыталась научиться выдержке и терпению, эти упражнения все же иногда стоили невероятных усилий. А зачем нам в пять часов утра ехать в Дубай? — Сейчас ведь Рамадан. — Мне очень жаль, но я не вижу здесь взаимосвязи. Он взглянул на меня, увидел, что я раздражена, и ухмыльнулся. — Сейчас увидишь. Несколько километров мы опять ехали молча, пока наконец дорога не уперлась в высотное здание. Небоскреб стоял по ту сторону трассы, западнее дубайского Крика. — Я не вижу здесь никакого отеля. Зачем мы сюда приехали? — спросила я, выйдя из машины. Халид, задрав голову, посмотрел наверх. — Вон там наверху — наша новая квартира. Я купил её две недели назад. Я неотрывно смотрела на него. — Что там наверху?… Его глаза светились гордостью, как будто он совершил чудо. Совершенно ошалевшая и не в состоянии произнести ни слова, я пошла за Халидом к дому. После всего случившегося я уже вообще не знала, радоваться мне или ужасаться. Наш только что сошедший со штапеля брак уже получил несколько пробоин. Небольшая галерея, в которой разместились магазины и бутики, вела к входу. Войдя в дом, мы оказались в просторном мраморном холле. Мои мысли неслись вскачь, воображение лихорадочно рисовало всевозможные картины моего будущего, одна фантастичнее другой. Когда лифт понес нас наверх, я уже не чувствовала ничего, кроме возрастающей тревоги. Айлин, скорее всего, ничего не знала об этой квартире, и я теперь с ней наверняка почти не буду видеться — с ней, единственным доверенным лицом в этой стране! В то время как Халид величественно шагал по своим новым, вновь приобретенным владениям, я старалась не показать своих крамольных чувств. — Скоро здесь все будет готово, большой зал будет тоже меблирован, и у тебя будет замечательный дом, — говорил он с воодушевлением. — Да, конечно… У меня в этот момент просто не повернулся язык сказать правду и испортить ему всю радость. Я ведь понимала, что он делал это из лучших побуждений, искренне желая сделать мое ожидание, когда «Аллах укажет нам путь», более комфортным. Когда я утром проснулась, в комнате было темно. Все жалюзи были опущены, так что ни один луч света не мог проникнуть внутрь. Я пошла в ванную и посмотрела на часы — двенадцать. Вставать было ещё рано: Халид объяснил, что нужно поменять местами день и ночь, поскольку есть и пить во время Рамадана можно лишь после захода солнца. В холодильнике и в самом деле не было ничего, кроме нескольких банок колы. Поэтому я опять легла в кровать. Я долго лежала в полудреме, но уснуть уже не могла. Наконец я прокралась в гостиную и включила телевизор. Через какое-то время, уже чуть ли не умирая от голода, я тайком выпила банку колы. Потому что ехать в супермаркет, чтобы купить яиц и помидоров и приготовить мне омлет, Халид тоже не планировал. Но кола натощак не пошла мне на пользу. С тех пор я разлюбила этот напиток. Последние два часа были одним сплошным ожиданием возгласа муэдзина, то есть конца дневного поста. Наконец из телевизора раздался спасительный голос: — Ла илаха илла Аллах ва Мохаммед Расул ул-Ла… Халид жадно проглотил несколько фиников, потом мы прыгнули в машину и помчались в ресторан. Когда мы вошли в маленький отель для туристов, я поняла, что Халид хочет остаться инкогнито. Там на террасе и в самом деле ужинали всего несколько случайных посетителей. Долго эту игру в прятки я не выдержу, подумала я. Вчерашнее застолье было настолько унизительным, что я уже не могла мириться с этим и дальше. Я этого просто не заслужила. Ни в качестве «самого лучшего, что есть на земле», ни тем более в качестве его законной жены. Я поклялась себе в этот вечер испытать судьбу. Я должна была знать, насколько Халид преуспел в борьбе за нашу любовь. |