Книга Поцелуй льда и снега, страница 12 – Азука Лионера

– Обычно никто к ней не прикасается, кроме меня, – говорит он, ни на секунду не отводя от меня взгляда. – Я был готов поспорить, что она ударит тебя или укусит.

Я закатываю глаза.

– Как мило, что ты меня предупредил, – рычу я. – Но мы справились. Спасибо за участие.

Он пропускает мимо ушей мое язвительное замечание.

– Ты разбираешься в лошадях? – спрашивает он.

Я киваю.

– Когда я была младше, у меня был белый мерин.

– Что с ним случилось? Он умер?

Не в силах ничего с этим поделать, напрягаюсь при его вопросе.

– Нет. Но в один момент он перестал быть моим. И я ничего не могла с этим поделать.

Леандр хмурится и выглядит так, будто хочет задать мне еще один вопрос, но потом моргает и снова посвящает себя своим упражнениям. Я почти разочарована. Разговор с ним о повседневных вещах – пусть даже на короткое время – заставил меня забыть о других моих заботах. Но теперь мои мысли вращаются вокруг Акандо, мерина, на котором я научилась ездить верхом и с которым провела большую часть своей юности. Пока у него не появился новый владелец.

Я впиваюсь ногтями в ладони, отчаянно пытаясь сохранить самообладание. Почему я тогда молчала и делала вид, что не возражаю? Это был худший день в моей жизни, когда мне пришлось смотреть, как его куда-то уводят из стойла. Но еще хуже было то, что потом я видела его каждый день. Каждый раз, когда входила в конюшню, он вытягивал голову из нового стойла, и тут же мягкий взгляд его синих глаз останавливался на мне, будто он ждал, что я подойду к нему, оседлаю и мы поедем куда-нибудь. Но я этого не делала.

Потому что каждый раз мне приходилось напоминать себе, что он больше мне не принадлежит.

Слишком часто я мирилась с чем-то, думая, что все равно ничего не смогу изменить. Часто это бывали лишь мелочи. Даже когда у меня забрали Акандо, я молчала, заставляя себя улыбаться и выглядеть спокойной. Я сложила руки, надеясь, что все это послужит высшей цели. Однако до сих пор не знаю, как должна выглядеть эта цель.

И я устала ждать, что пойму это.

Даже во время нападения на нашу карету я ничего не сделала, надеясь, что у кого-то уже есть план. Только когда мои спутники стали умирать один за другим, я поняла, что ничто не уладится само собой. Что нет никакой высшей цели. Только я могла спасти себя. Только я могла решить, что для меня лучше.

Я закатываю рукава рубашки выше локтей и отламываю одну из сухих веток, почти такой же длины, как моя рука.

Я ничего не могла сделать. Мне пришлось наблюдать, как наши солдаты, хотя и храбро сражаясь, не смогли противостоять закаленным в боях противникам. Никогда больше мне не придется испытывать это чувство беспомощности.

Я решительно покидаю защитный навес из листьев и шагаю под дождь к Леандру. Он останавливается и разглядывает меня, подняв брови. Тот же взгляд, что я видела все эти годы, когда осмеливалась протестовать.

Ты девушка. Что ты знаешь? Сядь на свое место и улыбайся.

Я невозмутимо встречаю его взор.

– Научи меня.

Он хмурится.

– Что ты имеешь в виду?

Кивком головы указываю на оружие в его руках.

– Обращению с мечом.

Он смотрит на меня, словно я совсем потеряла рассудок.

– Возвращайся под дерево. А то простудишься.

– Научи меня, – повторяю я без намека на мольбу.

Вздохнув, он отворачивается и оставляет меня стоять, чтобы продолжить упражняться. Но вместо того чтобы забраться обратно под дерево, я встаю перед ним.

– Ты уже совсем промокла, – бросает он с раздраженным вздохом.

И это я снова оставляю без комментариев. Я не чувствую ни дождя, пропитавшего одежду, ни холодного воздуха приближающейся бури.

– Почему? – спрашивает Леандр, когда понимает, что я не откажусь от своего плана.

– Потому что я больше не хочу чувствовать себя беспомощной, – отвечаю я, но это только половина правды.

Потому что я хочу доказать, что могу больше, чем просто оставаться всю жизнь в тени. Потому что у меня наконец появился шанс жить собственной жизнью. Жизнью, полной свободы выбора, которую никто у меня не отнимет.

Леандр кривит рот.

– Но ты понимаешь, что не сможешь наверстать упущенные годы тренировок только потому, что я покажу тебе, как держать меч?

Я киваю.

– Я не ожидаю, что смогу побить настоящего мечника, – делаю насмешливый поклон в его сторону, на что его глаз раздраженно подергивается. – Но то, что я не умею держать меч, не означает, что враги оставят меня в покое. Не каждый воин сражается с честью и щадит безоружных.

Кажется, проходит вечность, за которую Леандр оглядывает меня с головы до ног и, наконец, кладет меч обратно в ножны. Затем подходит к дереву, под которым я оставила седло. Я тяжело сглатываю, когда думаю накричать на него: почему он оставил меня стоять под дождем? Но прежде, чем слова успевают слететь у меня с языка, он возвращается с тремя кинжалами и останавливается передо мной.

– Мой меч слишком тяжел для тебя, – говорит он. – Я тоже едва мог поднять его в течение первых нескольких месяцев, не говоря уже о том, чтобы управлять им. А ветка не может быть адекватной заменой. Так далеко не уйдешь.

Я молча таращусь на него и почти задыхаюсь, когда в его глазах появляется мягкое выражение, позволяя золотым искоркам радужки сиять.

– Ты права, – наконец бормочет он, и я задерживаю дыхание. – Мы на войне. Просто потому что ты не умеешь владеть оружием, не значит, что тебя пощадят, – мягкое выражение исчезает с его лица. – Мне… тоже пришлось наблюдать, как убивают женщин и детей. Вот почему я слишком хорошо знаю беспомощность, о которой ты говорила.

И снова я, кажется, ощущаю его боль в своем теле.

– Что… случилось?

Он тут же закрывается и избегает моего взгляда.

– Ничего, что бы было тебе интересно.

Нежное чувство привязанности, которое прорастало во мне, исчезает из-за его резкого ответа, будто его никогда и не было. Я скриплю зубами. Но чего я ожидала? Если он не хочет говорить о своем прошлом, меня должно это устраивать. В конце концов, я почти ничего не рассказывала о своем – не считая воспоминаний о моем мерине Акандо.

Тем не менее мой взгляд продолжает возвращаться к молодому рыцарю, изучая его лицо в надежде найти крошечный намек на то, что с ним случилось. Я хотела бы заглянуть за маску мрачности, которую он обычно выставлял напоказ. Совсем ненадолго, чтобы убедиться, что мое чувство симпатии к нему было не чем иным, как игрой воображения.

Почему я должна чувствовать свою связь с ним?

– Вот, – он протягивает мне один из кинжалов, которые вытащил из седельной сумки. Хотя на первый взгляд кинжал просто обработан и никак не украшен, он хорошо лежит в моей руке. – Кинжалом ты можешь управлять двумя способами. Либо ты используешь его в ближнем бою – но для этого тебе будет нужно подпустить противника чертовски близко к себе, поэтому допускай это только в чрезвычайных ситуациях, – либо ты бросаешь его.