Книга Поцелуй льда и снега, страница 66 – Азука Лионера

Я хмурюсь и тянусь к ее ладони.

– Ты теплая. Ничего особенного.

Давина долго смотрит на меня.

– Теперь тебя все устраивает? – шепчет она.

– Что? – в замешательстве спрашиваю я.

Ее взгляд устремляется к моему лицу.

– Ты, – она хмурится, и на ее лице появляется отталкивающее выражение, которого я никогда прежде у нее не видел. – Почему ты здесь?

Этот вопрос я задаю себе уже несколько часов. Я откашливаюсь.

– Гембрант был… – Я прерываюсь. На самом деле ужасно сваливать вину на чертова жеребца. – Я хотел посмотреть, все ли с тобой в порядке?

Она снова вырывает у меня руку, встает без моей помощи и подходит к окну. Я слежу за каждым ее движением, но они кажутся скованными. Может, из-за платья. Никогда раньше не видел ее в платье. Ей оно не подходит.

Повернувшись ко мне спиной, она говорит:

– Я в порядке.

Ее голос холодный и звенящий, как лед, который покрывал комнату несколько мгновений назад.

– Я… просто подумал…

Я беспокойно тереблю подол рубашки.

«О чем, черт возьми, ты думал, Леандр? – спрашивает злобный голос у меня в голове. – Что ты можешь появиться здесь, и она примет тебя с распростертыми объятиями после того, как ты дал ей понять, что все кончено? Что она страдала последние несколько недель так же, как и ты? Она, черт возьми, живет в замке! У нее есть все удобства, и она скоро выйдет замуж за короля – а не за обнищавшего минхера вроде тебя, у которого нет даже захудалого замка, который можно было бы ей предложить».

Я закрываю глаза и стискиваю зубы в надежде, что смогу заставить этот голос замолчать, но безуспешно.

Давина вздыхает и полуоборачивается ко мне. Внезапно она слегка ссутулится, будто все напряжение покинуло ее тело.

– Я ненавижу это место, – тихо признается она. – Не только я, но и моя магия, которая… стала жить своей собственной жизнью и усложняет мою. – На ее губах появляется легкая улыбка. – Кроме тебя, я никому не могу рассказать об этом. – Кивком головы она указывает на стол рядом с собой, на котором сложены несколько писем. – Даже моя мама считает, что я должна прилагать больше усилий и терпеть, не жалуясь.

Я указываю на стул у стола.

– Могу ли я сесть или мне уйти?

На мгновение в ее взгляде мелькает паника.

– Останься. Пожалуйста.

Я киваю и вздыхаю с облегчением. Не только потому, что она не выгоняет меня, но и потому, что голос в моей голове наконец умолкает. Я сажусь на стул в трех метрах от нее. Так близко и в то же время так далеко.

Давина устраивается на подоконнике, подтягивает ноги и драпирует платье вокруг себя.

– На самом деле, почему ты здесь? – спрашивает она некоторое время спустя.

Я вздыхаю.

– Ты не захочешь услышать правду.

Ее глубокий синий взгляд находит мой.

– А все-таки?

Я здесь, потому что устал видеть тебя только в своих снах. Часть меня хочет убедиться, что Эсмонд дает тебе ту любовь, которую ты заслуживаешь. Другая часть хочет убить его за то, что он единственный, кому позволено быть рядом с тобой.

– Мне нужно выполнить кое-какие поручения, – уклончиво отвечаю я. – Строительство замка в Бразании идет хорошо, но у нас нет всего необходимого.

Выражение на ее лице смягчается.

– Хотела бы я увидеть его, когда он будет закончен. Однажды, – она поворачивает голову и смотрит в окно, – когда-нибудь, когда я смогу покинуть этот проклятый двор.

Я хмурюсь.

– Почему бы тебе не съездить? Я имею в виду, что ты могла бы поехать в Браннвин и провести время в городе, когда начнешь сходить с ума от скуки, – я заставляю себя улыбнуться. – А теперь Гембрант снова с тобой. Тебе не придется ездить на незнакомой лошади. Он скучал по тебе. Он был невыносим, потому что тебя не было рядом.

И не только он. Я заметил, что жители деревни избегали меня, потому что я выходил из себя по любой мелочи. Улыбка Давины становится шире, более искренней.

– Спасибо, что взял его с собой, но… – На мгновение ее взгляд скользит по мне, затем она снова смотрит в окно. – Тебе следовало оставить его в Бразании. У меня не будет возможности покинуть двор.

– Почему? Ты не пленница, но…

Я прерываюсь, потому что мне невыносимо говорить правду. Невеста короля. Будущая королева. Все должны на нее посмотреть. Все должны хоть раз в жизни увидеть ее улыбку.

– Я не могу выйти, – бормочет она, обнимая руками колени. – Небольшая вылазка в розарий сегодня уже довела меня до предела. – Выражение ее лица мрачнеет. – Ты знаешь, что Эсмонд… – Она неуверенно смотрит на меня. – Что здесь, в замке, есть женщины, которые…

– …его любовницы? – помогаю я ей. – Да. Ты с ними встречалась?

Она жует нижнюю губу.

– Сколько их?

Я уклончиво пожимаю плечами.

– Это… нормально?

– Что ты имеешь в виду?

Она ерзает на месте, будто ей нужно подобрать правильные слова.

– Что у него есть любовницы и что он, возможно, оставит их и после свадьбы. У моего отца никогда их не было – или, по крайней мере, я об этом не знаю. Никогда не слышала, чтобы кто-то так открыто заявлял о таком… Конечно, при фрискийском дворе тоже есть тайные любовные связи, но нет… любовниц. И никаких незаконнорожденных детей, резвящихся в розовом саду.

– Ах, значит, ты с ними уже тоже столкнулась, – бормочу я.

– Дети ничего не могут с этим поделать, но матери… – Она кривит рот. – Они обращались со мной так, будто это я должна перед ними преклоняться. Будто я стою не больше, чем грязь под их ботинками. Разрушительница их идеального мира. – Она решительно качает головой. – Я не просила выдавать меня замуж за Эсмонда, но надеялась, что он будет относиться ко мне с той нежностью, о которой писал. Что он хотя бы сможет заставить меня чувствовать, что мне здесь рады и это мой дом. – Она прислоняется лбом к оконному стеклу. – Но я пленница.

Как бы мне хотелось встать, крепко обнять ее и дать поддержку, в которой она сейчас нуждается. Но я должен помнить, где мое место: не рядом, а за ней, как ее рыцаря и защитника, если она позволит. Ни больше, ни меньше.

– Не знаю, как с этим обстоит дело в других странах, – признаюсь я, – но у отца Эсмонда тоже были любовницы. Так что для людей здесь это совершенно нормально. Тем не менее у тебя должен быть более высокий статус, чем у любой из них. Я передам Эсмонду, чтобы он обратился к совести своих любовниц.

– Нет, – быстро говорит она. – Я не… это имела в виду. У меня нет чувств к Эсмонду. Так что мне все равно, если и со сколькими женщинами он занимается… без разницы чем, лишь бы он не трогал меня. Я не прошу их пресмыкаться передо мной, но хочу уважения, которого заслуживаю, если уж мне придется с ними жить под одной крышей.