Книга Жена наверху, страница 31 – Рейчел Хокинс

СЕНТЯБРЬ,

ДВА МЕСЯЦА ПОСЛЕ СМЕРТИ БЛАНШ

Это может показаться странным (но опять же, что здесь вообще не может им показаться?), но я привыкаю к новому образу жизни.

Мы привыкаем.

Эдди приходит не каждый день, а раз в три дня. Каждый раз одно и то же: он приносит еду и воду в достатке, чтобы я продержалась до следующего визита. На самом деле еды и воды даже много – у меня остаются лишние бутылки, выстроенные вдоль стены. В первые несколько недель я берегла запасы, ограничивала себя в еде и воде на случай, если Эдди не вернется, но – еще одна странность – я начинаю верить, что он не оставит меня здесь умирать с голоду. Однако он по-прежнему не разговаривает со мной, а у меня накопился миллион вопросов. Не только очевидных, как, например: «Какого хрена ты это делаешь?», но и прочих – мне интересно, как он объяснил всем остальным мое исчезновение, что теперь стало с «Сазерн-Мэнорс».

Скучает ли по мне кто-нибудь? Скучают ли по Бланш?

Должен же быть какой-то способ заставить его поговорить со мной.

Мне кажется, если я в ближайшее время не поговорю с кем-нибудь, то сойду с ума.

* * *

Сегодня наконец-то случился прорыв. И все благодаря рубашке.

Когда Эдди принес продукты, я заметила, что он надел синюю рубашку – мой подарок на нашу последнюю годовщину. Этот оттенок синего в точности повторяет цвет его глаз, поэтому я и купила ее, и Эдди по-прежнему выглядит в ней великолепно. В последнее время он вообще выглядит лучше, больше похож на самого себя.

И поэтому я сказала:

– Ты хорошо выглядишь.

Это его удивило. Вместо того чтобы отвернуться от меня, Эдди оглядел себя, как будто только что понял, что на нем надето, придал этому значение.

– Спасибо, – проговорил он наконец. – Я и забыл, что это ты мне ее купила.

– Я купила большую часть твоей одежды, – ответила я, – за исключением того ужасного галстука с узором «гусиная лапка», который тебе так нравится. Тот галстук купил ты.

В ответ Эдди слегка улыбнулся, в уголках его глаз залегли морщинки.

– Обожаю этот галстук.

Что ж, полагаю, теперь ты можешь носить его постоянно.

Слова так и вертелись на языке, лаконичный ответ, как это ему всегда нравилось во мне. Но я промолчала, потому что знала, что тогда Эдди просто уйдет. А мне нужно было, чтобы он остался.

– Этот галстук на тебе хорошо смотрелся, – продолжила я, – что меня очень раздражало.

Фыркнув, он повернулся к двери и вышел. Я хотела, чтобы Эдди задержался, поддержал разговор, и не могла не испытать разочарования. Но когда Эдди уходил, в нем чувствовалась какая-то раскованность, которой не было, когда он пришел.

Это только начало.

* * *

ОКТЯБРЬ,

ТРИ МЕСЯЦА ПОСЛЕ СМЕРТИ БЛАНШ

Сегодня Эдди снова пришел, что меня удивило. Он был здесь только вчера, а я привыкла ждать три дня между визитами, стараясь аккуратно следить за временем. Эдди принес с собой еще еды и воды, но у меня накопилось много запасов, и, выложив продукты, он просто застыл у двери, засунув руки в задние карманы.

– Хочешь еще книг? – наконец спросил он.

Я не сразу смогла ответить, но после искренне призналась:

– Это было бы здорово.

Эдди не знает, что я использую эту книгу как дневник, и мне действительно не помешало бы еще немного чтива.

Он кивнул и, уходя, сказал:

– Пока, Беа.

Раньше он этого не делал. Впервые за несколько недель я услышала собственное имя.

* * *

Еще один день, еще один визит. Теперь он ненадолго заглядывает каждый день и уже дважды приходил, пока я спала; интересно, значит ли это, что он посещает меня и по ночам? Теперь я совсем не различаю день и ночь, но все же сплю, и это свидетельствует о том, что в чем-то я придерживаюсь привычного графика. Хотя не знаю, почему Эдди вдруг стал приходить ночью.

Но нет, я запрещаю себе пытаться угадывать причины его поведения или мотивы. Если я буду это делать, то свихнусь.

Ну, то есть еще сильнее.

* * *

Сегодня Эдди задержался на час. А может, и дольше.

Он даже не потрудился принести провизию, и впервые с момента своего пробуждения здесь я почувствовала, как что-то в моей груди расслабилось и я снова смогла дышать.

Эдди принес книги, как и обещал, и, как только он вошел, я подняла одну из них – политический триллер, прочитанный им тоже, как мне помнилось.

– Это, наверное, самая глупая книга из всех, что я когда-либо читала, – заявила я.

Эдди пересек комнату, взял книгу из моих рук и взглянул на обложку.

– Это та, где президента заменили его клоном?

– Это был вице-президент, – напомнила я, – но да.

Прочитав надпись на обороте, Эдди слабо улыбнулся.

– Я купил ее в аэропорту. Нельзя судить людей за книги, купленные в аэропортах.

– Я помню, – ответила я и вдруг правда вспомнила: мы собирались на конференцию в Атланту. То есть я собиралась, а Эдди поехал со мной, чтобы в те же выходные сходить на какой-то футбольный матч.

– Женщины и лидерство, лидеры и женственность, – проговорила я. – Семинар был на какие-то подобные темы. Три дня лекций с такими названиями, как «Нежная рука: внушаем уважение без страха» и «Женщины на вершине».

– Ты ненавидела это дерьмо, – улыбнулся Эдди.

– Да, – я кивнула, – но в тот раз было особенно плохо.

Я села на край кровати, вспоминая ту поездку, какой несчастной и скучающей я себя чувствовала, вырядившись в юбку-карандаш, потратив впустую свое время. Я будто бы вновь увидела перед собой ведущую одного из групповых семинаров, ее поседевшие раньше времени короткие волосы, хрупкую фигуру, утопавшую в кашемировом кардигане кремового цвета. «Мы держим так много мыслей в голове, – говорила она, – больше, чем мужчины. Им позволено беспокоиться лишь о бизнесе, в то время как мы должны заботиться и о бизнесе, и о наших семьях. О наших детях. Держу пари, если бы я спросила генерального директора-мужчину: «Сколько бутылок молока сейчас стоит у вас в холодильнике?» – он бы не нашелся что ответить. Но вы все знаете». Ведущая блаженно улыбнулась и понизила голос до заговорщического шепота: «Вы ведь все знаете, не так ли?». По аудитории прокатилась волна смешков, все многозначительно кивали, а я оглядывалась по сторонам и думала: «Вы это, мать вашу, всерьез?».

Я рассказала Эдди эту историю, и он рассмеялся, скрестив руки на груди.

– Верно, но каждый день, когда я возвращался в номер и спрашивал, как прошел твой день, ты отвечала: «Хорошо».