Книга Чужая, страница 22 – Екатерина Слета

— Все слуги моя собственность, — ответил мужчина, снова отпивая из бокала.

— Я не об этом… Почему, из всех женщин Севера, ваша милость досталась именно мне?

Господин смерил Айю тяжёлым взглядом, скривил недовольно красивые губы и сделал очередной глоток.

— Много болтаешь. Иди сюда, — приказал, пристально глядя на служанку.

Девушка двинулась к креслу. Аккуратно обошла светлый, ворсистый ковер и остановилась перед своим повелителем.

— Сними сапоги, — очередной приказ и мужчина вытянул навстречу девушке ногу.

Айя на секунду замешкалась, захлопала глазами и уставилась на протянутую к ней конечность. Но быстро пришла в себя и резво опустившись перед господином на колени, принялась стягивать с того обувь. Нирхасс наблюдал за ней, потягивая хмельной напиток.

Закончив, уставилась на его босые ступни. На слегка кривой большой палец на правой ноге, на аккуратно подстриженные ногти и линии вен.

— Целуй, — кивнул ассур опешившей девушке.

— Что?

Мужчина раздраженно цокнул языком.

— Жить хочешь? — спросил он, глядя на служанку, как на неразумное дитя.

Айя робко кивнула.

— Тогда целуй.

Хозяин почти сунул в лицо служанки свою ногу.

Айя отчего-то покраснела и брезгливо скривилась. Но послушно обхватила конечность дрожащими руками и приблизила к ней свое растерянное лицо. Робко чмокнула пятку. Еще раз и еще. Нирхасс недовольно сморщил нос и почти выкрикнул, перепугав Айю до короткого визга.

— Ты издеваешься или, и правда, сдохнуть хочешь?!

Девчонка отрицательно замотала головой и прижала чужую ногу к своим губам, как родную. Принялась выцеловывать ступню и облизывать пальцы. Во рту стало солоно, в груди горько и обидно. Противно от своей трусости и слабости.

В глазах уже привычно защипало. Потекло по щекам и из носа, Айя смешно хлюпнула, невольно втянула в себя сильнее большой палец.

— Перестань, — скривился Нирхасс, выдернув свою обслюнявленную и обсопливленную ногу, сунул под нос девушки початый бокал и велел, — пей!

Айя не раздумывая осушила залпом щедро предложенный напиток, что приятно кислил и согревал озябшее за день тело.

Господин молча поднялся из удобного кресла и опять наполнил бокал, передал его служанке. Девушка снова его осушила за пару глотков, жадно поглощая крепленую жидкость. Айю отчего-то не переставая трясло, а голодный желудок протестующее урчал.

После второго бокала в голове зашумело.

Третий прикончить быстро не получилось. Но и с ним девушка справилась, вернула господину совершенно пустым, и вытерла рот рукавом. В голове проскользнула нелепая мысль о том, что почти всю бутылку она уговорила сама, всего за несколько минут и совсем не захмелела.

— Еще? — спросил Нирхасс, выуживая следующую бутылку.

Айя отрицательно мотнула головой, слегка покачнувшись. Но мужчина снова наполнил бокал, отпивая из него сам.

— Надо же, не побрезговал, — шепнула самой себе служанка, тут же прикрывая рот ладонями.

— Что ты сказала? — нахмурился ассур.

— Ничего, господин, — опустила голову Айя, закусив губу.

— Встань! — гаркнул Нирхасс, заставив девушку вздрогнуть.

Айя подорвалась с места, резво вскакивая на ноги, и чуть не упала. Бедняжку тут же повело в сторону, а голова закружилась.

Вот тебе и не захмелела…

В шали и теплой тунике вдруг сделалось нестерпимо жарко и оттого весело. Девушка глупо хихикнула, пытаясь развязать узел шали под подбородком. Злой господин как-то внезапно позабылся за этим увлекательным занятием.

— Вот сволочуга, — ругалась Айя на упрямый предмет одежды, покачиваясь от малейшего колебания воздуха, — чтоб тебя! Везучий случай!

Нирхасс внимательно наблюдал за попытками чернавки справиться с одеждой.

— Что? — Айя с трудом поймала не себе его любопытный взгляд.

Страх, раздражение и чувство легкости смешалось в несчастной в горючий коктейль. Психика требовала разрядки. Служанка вдруг почувствовала, что вот-вот взорвется или слезами или бурной тирадой.

Но, вместо этого, девушку затрясло в приступе неконтролируемого смеха. Громкого, веселого, заразительного. Айя смеялась, запрокидывая голову и нелепо размахивая руками. Ее трясло крупной дрожью, а истерический хохот все не прекращался. Комната плыла перед глазами бедняжки, в висках стучало, а в ногах царило приятное тепло.

— Ты, знаешь кто? — ткнула пальцем в сторону молчаливого хозяина Айя, не замечая, как неосмотрительно перешла на непочтительное «ты».

Ответа не последовало.

— А я тебе скажу! Скажу! И плевать на все! Раз уж все равно прибьешь! — Служанка смешно расставила в сторону ноги, выбирая более устойчивую позицию, и снова указала пальцем на присевшего на край стола Нирхасса. Тот, молча, потягивал вино, поднося к носу бокал и глубоко вдыхая.

— Ты– бездушная скотина! Да-да! Нет! Ты хуже! Ты– моральный урод! Насильник и убийца! Да тебе в моем мире пожизненный срок бы дали, понимаешь? А на зоне знаешь, чтобы с тобой сделали? Опустили! Да! Уничтожили бы, как ты меня! А за что? Ответь, ну! За что? Почему именно так, по-зверски? А… Ты же зверюга страшный и есть! Клычары одни чего стоят! А мне больно, понимаешь?! Больно! Больно! Я не хочу! Ты понимаешь? — Айя не замечая того, перешла на крик, стучала себя в грудь, пыталась сфокусировать уплывающий взгляд, — Чего тебе от меня надо? По вашим меркам — ни рожи, ни кожи! И вообще, вы же людей ,типа, не шпилите. Так ведь? Так чего я– то? Принюхиваешься там чего-то себе. Чего ты вынюхиваешь– то все? А?! Тебе же противно, я же чувствую. Так почему все никак не угомонишься? Зачем это все? За что?! У меня ведь жизнь была! Понимаешь? Жизнь! Мечты! А в этом проклятом месте — выживание! Сраное выживание! Вы ж все здесь зверье дикое. И не важно, ассуры или люди! Жалкое искалеченное зверье, и все от вас отличное, калечите, чтобы таким же уродливым, как и вы, стало! А вот тебе, понял! — Айя скрутила две дули и выставила их вперед, смачно плюнула на пол в знак протеста.

— Лучше убей, как и обещал, или я сама! Сил уже никаких нет. Никакого просвета, и ты надежду последнюю отнимаешь! Я уйти хотела. Почему не дал? Я чувствую, как ты меня ненавидишь! Я пропахла твоей ненавистью! Ты испачкал меня всю! Просто ответь, почему я? Почему? Одна красотка рыжая чего стоит. Так чего я? На экзотику потянуло? Или у тебя наклонности, а своих насиловать нельзя? Ну, чего молчишь, отвечай?! Отвечай, мой господин и повелитель! Как мне теперь отмыться? Где себя саму искать? Лучше удави…

Майя замолчала, переводя сбившиеся дыхание, давясь смехом и слезами. Она еще многое хотела сказать и спросить и высказать, но горло отчего-то сперло, а в груди запекло.

Девушка закашлялась, глядя по сторонам в беспрерывно плывущей комнате.