Онлайн книга «Долгий путь на Бимини»
|
Остальное пришлось рассказывать на бегу: Карререс несся огромными шагами, так что Элли едва успевала за ним. – Я убежала оттуда, просто убежала, – говорила она, задыхаясь от бега и слез и проглатывая слова. – Я перетянула раны, чтобы остановить кровь, пыталась говорить с ней, но она молчала, и лицо… как смятая бумага, как маска… Анхельо, я не могла с ней остаться, мне было страшно, а она, я думала – она уже мертвая, и ей все равно… – Я понимаю, – бросил на ходу Карререс. Промозглый воздух пах железом. По воде шла крупная зыбь, поднятая привлеченными кровью глубинными тварями, и мелкая волна билась о камень набережной. Реме лежала неподвижно и, казалось, даже не дышала, но когда Карререс присел рядом, ее веки задрожали, и на лице проступила покорная усталость. – Реме, – нежно позвал Карререс и сглотнул. – Бедная, бедная… Глядя на них, Элли вдруг подумала, что Карререс помнит Реме совсем другой. В глубине души холодной колючей рыбиной шевельнулась ревность, и Элли отвернулась, сгорая от стыда. Обхватив себя руками, она слушала, как с резким вжиканьем открывается молния на сумке, как что-то шуршит и позвякивает; тихий голос доктора, слабый стон Реме. – Помоги, – сказал Карререс, сунул Элли в руки фонарик. Она послушно встала и, стараясь смотреть только на напряженную спину Карререса, направила луч на рану. – Надо бы в больницу, – сказал он через минуту. Реме снова застонала и с огромным напряжением шевельнула губами. Карререс склонился над ней, вслушиваясь, кивнул. – Сможешь рассказать, как? Реме снова зашептала – Элли слышала лишь неразличимый шелест, будто шуршали в безветренный зимний день сухие листья, чудом оставшиеся на ветвях. Ее продирал холод; сообразив, что фонарь больше не нужен, Элли подошла к лодке и протянула ладони к горящей лампе, едва не обжигаясь. За спиной умирала ее мать, и она знала, что виновата в этом, но пока чувствовала только опустошение и усталость, и тайно радовалась отсрочке. – Отойди-ка, – сказал за спиной Карререс. Элли посторонилась, и доктор осторожно опустил Реме на дно лодки. – И что теперь? – спросила Элли. – На Бимини, – ответил Карререс. – Она тоже хочет вернуться, хотя вряд ли успеет. Но мы можем дать надежду. – Но как? Карререс уверенно улыбнулся, но видно было, что он слегка ошарашен. – Здесь, в катакомбах, стоит «Безымянный». То-то Ти-Жак до сих пор крутится в Клоксвилле… – Корабль?! – Спасибо тщеславному губернатору, – усмехнулся Карререс. Керосиновую лампу оставили на носу: в сумке Карререса нашелся еще один фонарик. К лодке привязали длинную крепкую веревку. Закинув бечеву на плечо, доктор размашисто зашагал вперед; лодка легко и плавно заскользила следом, и на лице Реме проступило умиротворение. Элли, идущая вровень с лодкой, то и дело беспокойно взглядывала на мать, не понимая, спит она или давно потеряла сознание. Карререс уверенно сворачивал на развилках и лишь иногда притормаживал, видимо, припоминая приметы, подсказанные Реме. Шли долго. Один раз пришлось задержаться, чтобы перезарядить фонари – в сыром воздухе батарейки садились прямо на глазах, и тусклые лучи не могли рассеять тьму. Трещины в потолке, пропускавшие свет, давно исчезли; по расчетам Элли, они выбрались из-под холма и находились где-то глубоко под Клоксвиллем. Элли уже потеряла всякую ориентацию, когда Карререс вдруг остановился. – И куда дальше? – спросил он в пространство. Элли осмотрелась. Они стояли на перекрестке двух больших тоннелей. Кто-то перекинул над водой толстые проржавевшие трубы, устроив ненадежные мосты. На месте слияния образовался круглый пруд, больше похожий на колодец, – так высок был потолок. В свете лампы отблескивали медные деления на уходившей под воду черной рее, прибитой к стене. Над поверхностью торчала лишь верхушка в несколько дюймов длиной. «Вода начинает падать, надо торопиться», – мелькнула невесть откуда взявшаяся мысль. – Реме? – окликнул Карререс, присев над лодкой. Встал, качая головой: бывшая хранительница не отзывалась, даже веки ее оставались неподвижны. – Давай я сбегаю проверю? – торопливо предложила Элли, глядя, как Карререс переводит оценивающий взгляд со входов тоннель на лодочку и обратно. – Нет, опасно, – ответил он, задумчиво глядя по сторонам. – Мы здесь не одни. Нарвешься на кого-нибудь… Прямо, – вдруг выпалил Карререс, глядя куда-то вниз. – Смотри, – кивнул он. На ржавчине, покрывавшей ближайший мост, четко виднелись мокрые отпечатки маленьких босых ног. – Это Ти-Жак? – шепотом спросила Элли, испуганно всматриваясь в темноту. – Может, и Ти-Жак, – с сомнением проговорил Карререс. – Хотя с чего бы ему разуваться? Но следы наверняка ведут к «Безымянному» – больше здесь идти некуда. – Нам везет, – криво улыбнулась Элли. – Не нам везет, а нас, – хмуро поправил Карререс, снова забрасывая на плечо бечеву. Тоннель плавно поворачивал, и вскоре на его стенах заплясали рыжеватые отблески. Карререс замедлил шаги; Элли по инерции наткнулась на него, выглянула из-за плеча и обмерла. На «Безымянном» по всем правилам горели кормовые и якорные огни. Борта брига нависали над набережной, отбрасывая китовые тени. Мачты терялись в темноте. По палубе бродили еле заметные в полутьме мартышечьи фигурки. Обшивка «Безымянного» почернела от старости, но корабль вовсе не казался дряхлым – скорее хищным и опасным, как большое ловкое животное, способное бороться с людьми и волнами, выживать под землей, пробираться в сны и песни и жить там таинственной, незримой, но ощущаемой тенью… Элли судорожно перевела дух. Прошептала: – Черный-черный галеон… – Это бриг, – сухо поправил Карререс. – Что? – переспросила Элли, не сводя глаз с корабля. – Это бриг. Капитан Брид никогда не ходил на галеоне. – А как же считалка? Считалка же… Карререс пожал плечами. – Галеон неплохо рифмуется с волнами, не спорю. Но это бриг. Ты бы еще сундук с золотом вспомнила… – А он есть? Карререс усмехнулся, но не ответил. Вместо этого он сложил руки рупором и гулко закричал: – Эй, на судне! Пассажиров берете? Обезьяньи тени заметались в панике, рассыпаясь вдоль борта. Неуклюжий и сутулый, странно знакомый силуэт на их фоне показался гигантским. Человек облокотился о фальшборт и ответил: – Смотря какие пассажиры. В его глуховатом голосе звучала дружеская усмешка. Элли радостно ахнула. – Гай? Что ты здесь делаешь? – Что я здесь делаю?! – вскричал Гай. – Это же подлинный бриг восемнадцатого века! В идеальном состоянии! – Он всегда такой был? – негромко спросил Карререс. Элли кивнула. |