Книга Помечтай немножко, страница 70 – Сьюзен Элизабет Филлипс

— Значит, получается, ты со школы не целовалась по-настоящему?

— Чудно, правда? Я боялась, что если буду так целоваться, то попаду в ад. Кстати, в этом смысле мне здорово помог опыт, накопленный в последнее время.

— Как это?

— А так, что ад меня больше не пугает. Мое теперешнее отношение к этому вопросу, пожалуй, можно выразить словами: «Бывали, видали, знаем».

— Рэч…

У Гейба был такой несчастный вид, что Рэчел тут же пожалела о своих словах. Непочтительность к Богу и к религии, возможно, помогала ей бороться со своими страхами и сомнениями, но Гейбу тяжело было слышать кое-какие ее высказывания.

— Это была неудачная шутка, Боннер. Послушай, тебе лучше взяться за работу, а то как бы босс не застал тебя бездельничающим. Он очень крут и, если будешь филонить, вполне может урезать тебе зарплату. Я лично боюсь его до смерти.

— В самом деле?

— Ну да. Этот тип просто безжалостен, а уж придирается ко всему так, что только держись. К счастью, я хитрее его, и потому мне удалось придумать способ, благодаря которому я добьюсь повышения.

— И что же это за способ? — спросил Гейб, отхлебывая кофе из чашки.

— Я раздену его догола и всего оближу.

Гейб закашлялся, поперхнувшись. И это помогло Рэчел до конца дня сохранить хорошее настроение.

Опустившись на корточки перед картонной коробкой и уперевшись ладонями в коленки, Эдвард внимательно разглядывал птенца.

— Он еще не умер, — сказал мальчик.

Пессимизм ребенка вызвал у Гейба приступ раздражения. Стараясь не показывать этого, он поставил обратно в холодильник блюдце со смесью из мелко нарубленного мяса, яичного желтка и детской каши, которой кормил молодого воробья. Эдвард весь вечер слонялся вокруг коробки, наблюдая за происходящим. Наконец он встал, сунул плюшевого кролика головой вниз за резинку шортов и отправился в гостиную.

— Пусть мама еще какое-то время побудет одна, ладно? — крикнул Гейб, высунув голову в дверной проем.

— Я хочу с ней повидаться.

— Попозже.

Мальчик снова вытащил кролика на свет Божий, прижал к груди и возмущенно уставился на Гейба.

Как только Кристи привезла Библию Дуэйна, Рэчел расположилась с ней в своей спальне и принялась тщательнейшим образом изучать. Гейб был уверен, что, как только ей удастся что-нибудь обнаружить, она сразу же выскочит из спальни. Но раз уж этого не случилось, то наверняка Рэчел постигло новое разочарование. Единственное, чем он мог ей помочь в этой ситуации, — занять Эдварда хотя бы на время.

И вот теперь пятилетний ребенок, не обращая внимания на его слова, стал бочком, но при этом не слишком таясь, продвигаться в сторону коридора.

— Я же просил тебя оставить маму в покое.

— Она сказала, что почитает мне «Стеллалуну»

Гейб знал, что ему в этой ситуации следовало бы взять книгу и почитать ее мальчику, но он не мог заставить себя это сделать. Он не мог усадить Эдварда рядом с собой и начать читать ему именно эту книжку.

Еще раз, пап. Ну пожалуйста, почитай мне еще раз «Стеллалуну».

— Книга, о которой ты говоришь, — она ведь про летучую мышь, верно?

Эдвард кивнул и добавил:

— Только про добрую, а не про такую, которая пугает людей.

— Давай-ка пойдем на улицу и попробуем увидеть летучую мышь.

— Настоящую?

— Ну конечно. — Гейб подошел к задней двери дома и распахнул ее. — Они сейчас как раз должны выбраться наружу. Они ведь охотятся по ночам.

— Да нет, не надо. Я лучше тут чем-нибудь займусь.

— Пошли-пошли, Эдвард. Ну, быстрее.

Мальчик нехотя поднырнул под руку Гейба, вытянутую в его сторону.

— Меня зовут Чип, — пробормотал он. — И ты не должен никуда выходить. Ты должен оставаться рядом с Твити, чтобы он не умер.

Гейб сдержал новый приступ раздражения и следом за Эдвардом шагнул через порог.

— Когда я начал выхаживать птиц, то был ненамного старше тебя, так что я знаю, что делаю. — Гейб поморщился. Слова его прозвучали несколько грубовато, и он решил немного сменить тон. — Когда мы с братьями были мальчишками, мы очень часто находили птенцов, которые выпали из гнезда. Мы тогда еще не знали, что их надо класть обратно в гнездо, и поэтому забирали домой. Бывало, они погибали, но иногда нам все-таки удавалось их спасти.

Гейб, впрочем, хорошо помнил, что если кто-то и спасал птенцов, то это был именно он. У Кэла в этом смысле тоже были самые добрые намерения, но он, как правило, так увлекался игрой в баскетбол или в футбол, что забывал их кормить. Что же касается Этана, то он в то время был еще слишком мал для того, чтобы на него можно было возлагать ответственность за жизнь и здоровье живых существ.

— Ты сказал маме, что пастор Этан — твой брат?

От Гейба не укрылась обвиняющая интонация, с которой Эдвард произнес эту фразу, но он решил не придавать этому значения.

— Да, верно, сказал.

— Но вы с пастором Этаном совсем не похожи.

— Он больше похож на нашу маму. А мой брат Кэл и я — мы с ним похожи на нашего папу.

— Вы с пастором Этаном и ведете себя совсем по-разному.

— Люди вообще все разные, даже братья. — Гейб взял один из складных стульев, прислоненных к стене дома, и разложил его.

Эдвард каблуком принялся ковырять мягкую землю, держа в опущенной вдоль тела руке своего любимого кролика.

— А мой брат совсем такой, как я.

Гейб удивленно посмотрел на него.

— Твой брат?

Эдвард наморщил лоб.

— Он очень сильный и может побить целый миллион человек, — сказал он. — Его зовут… Великан. Он никогда не болеет, и он всегда зовет меня Чипом, а не тем, другим именем.

— Я думаю, что, когда ты просишь не называть тебя Эдвардом, мама очень расстраивается, — спокойно сказал Гейб.

Ребенку его слова явно не понравились, что сразу же отразилось на его лице — оно стало несчастным, растерянным и в то же время упрямым.

— Ей можно называть меня Эдвардом, а тебе нет.

Гейб взял еще один складной стул и тоже разложил его.

— А теперь смотри на небо над вершинами гор, — сказал он. — Там, в горах, есть пещера, в которой живет тьма-тьмущая летучих мышей. Возможно, тебе удастся увидеть некоторых из них.

Эдвард, усевшись на стул, пристроил рядом Хорса. Худенькие ноги мальчика не доставали до земли и напряженно вытянулись в воздухе почти параллельно траве. Гейб почувствовал, что малыш нервничает, и ему вдруг стало обидно, что ребенок воспринимает его как какое-то чудовище.