Онлайн книга «Лик полуночи»
|
– Моей покойной жены, – ответил он, не поднимая глаз, раскладывая иглы и сразу сортируя – выбирая золотистые и железные, черные и синие. – Расскажете мне о ней? – Нет. Мелани замерла, так и не сев на табурет, пораженная его раздраженным тоном. Он вздохнул, очевидно осознав свою ошибку. – Она была больна и умерла, и я не хочу вспоминать об этом. – Простите. – Ничего страшного. Тон его был небрежным, снисходительным, но голос звучал тихо и был полон сожаления. Плечи его напряглись, и он стал избегать смотреть ей в глаза. Она не хотела его обидеть. Чувствуя напряжение, возникшее между ними, она тоже занялась сортировкой. Каждая игла, которую они откладывали в сторону – сначала он, потом она и снова он – постепенно возвращала их на нейтральную почву. В итоге игл осталось только десять. Она убрала волосы назад и сняла ферроньерку. Он надел первую иглу – из чистого серебра – на носик шприца, затем провел по ее лбу смоченной в спирте подушечкой для дезинфекции. – Готовы? – спросил он, держа шприц иглой вверх. Она судорожно вздохнула, не отводя глаз от пламени газового освещения лаборатории, которое оранжево мерцало в цилиндре шприца. – Да. – Тогда не двигайтесь – совсем. * * * Он уколол ее пятнадцать раз, и каждый раз в цилиндр поступала только кровь и больше ничего. Лоб у нее припух и превратился в открытую ссадину. На месте прокола сочилась кровь, снова и снова превращаясь в бисерные капельки, стекавшие по лбу, если она не успевала промокнуть рану носовым платком. Каждый раз Гэтвуд старательно колол ее в одно и то же место: точно посередине знака. – Думаю, на сегодня хватит, – сказал он, отворачиваясь и собираясь пополнить запасы. – Нет, – поспешно ответила она, – я бы хотела продолжить, пожалуйста. – Все, что мне сегодня удалось – это проколоть в вашей голове настоящую дыру. Не думаю, что было бы разумно продолжать. – Завтра все заживет – из-за отметины. Лучше так, чем с этой гадостью. – Мы только начали, но не буду лгать и говорить, что надеюсь, что мы скоро решим эту проблему. Может, вы что-нибудь упустили? Хоть что-нибудь? Даже самая малость могла изменить судьбу. Она много думала. И уже рассказала ему все, что помнила – что она ела в тот день, к чему прикасалась. Ничего… Ой. – Перед тем как Себастьян уколол меня, он набрал в шприц время из ампулы и выпустил его в воздух. Может, игла была загрязнена этим временем? Глаза Гэтвуда расширились. Он положил шприц на стол и потер их. – Моя дорогая маленькая занозка, почему же ты не сказала об этом раньше? Я не умею заряжать магией стекло и мало что знаю о времени, как его помещать в ампулы или извлекать. Это не значит, что я ничем не могу вам помочь. Но это значит, что есть такие переменные, которые я не могу учесть. Но, точно так же, ни стеклатор, ни металлатор не смогут учесть все. Каждый из нас специализируется в одной области. Конечно, мы обладаем общими знаниями, но каждый заряженный магией материал ведет себя абсолютно иначе, чем другие, и… – А как тогда работают магические предметы, где используется комбинация разных видов магии? – спросила она. – Для этого же требуется знать несколько дисциплин. Разве мы не могли бы…? Он покачал головой. – Когда разные мастера работают вместе над созданием магических предметов с использованием разных видов магии, мы следуем очень строгим рецептам. Строгим правилам. И каждый аспект находится под строгим контролем. И я бы не стал доверять никому и никогда. Это с большой вероятностью вызовет подозрения – привлечет внимание регуляторов – даже если я найду кого-то, кому могу доверять. Она повесила голову, и он взял ее за плечи. – Это не значит, что у нас ничего не получится. Но это значит, что мне, возможно, придется работать дольше. На решение этой задачи могут уйти годы… – Годы? – Да. Мне жаль. Но годы. Годы, проведенные в качестве лабораторной крысы… именно этого она отчаянно пыталась избежать. – Нет, мне хочется… Мне хочется … Она хотела сказать «жить». Но что за жизнь у нее была до этого? Ну правда? Совсем простая, конечно, но ей она нравилась. И она не жалеет о том, что ей пришлось ухаживать за родителями. Но свободы у нее на самом деле не было. Не было возможности выбирать, как ей прожить эту жизнь. Ее дни, ее время ей не принадлежали. И теперь у нее снова отняли выбор. – Я могу предложить вам работу, – сказал он. – Если так будет проще. Мне нужен помощник. И тогда никто не станет интересоваться, почему вы так долго здесь находитесь. И мы сможем экспериментировать сколько угодно. Ей не понравилось, как он произнес слово «экспериментировать» – слишком нетерпеливо, слишком клинически. Как будто в центре этих экспериментов была не та самая девушка, с которой он разговаривал. – Я… Мне надо подумать. Он отвернулся от инструментов, вопросительно приподняв густую бровь. – Подумать? Моя дорогая, я хочу вам напомнить, что это вы пришли ко мне. Я предлагаю вам безопасное убежище, возможное решение проблемы и плату. Что же вы еще желаете? Она оглядела мастерскую, задержалась взглядом на наполовину вырезанных изображениях, склянках с пузырящимися субстанциями и тяжелых сейфах. Она вдохнула запах опилок и краски. Ощутила мягкое журчание магии вокруг – той самой, которую она навряд ли бы чувствовала, если бы не поселившаяся внутри нее сила. Все здесь было так… могущественно. И все это ее не интересовало. Она не хотела иметь с магией ничего общего. Когда она впервые осознала, что внутри нее находится магия Белладино, она почувствовала трепет. Почувствовала себя окрыленной. Зелья, эликсиры, отвары, настойки – от всего этого у нее начинало покалывать пальцы, а разум работал в поисках решения. Она надеялась избавиться только от той части знаний, которая была связана с магией. Ей хотелось оставить себе знания, связанные с исцелением. Но удержать их оказалось невозможно. Слишком велик был риск. Слишком. От неуверенности в себе она потрясла головой, словно пытаясь стряхнуть все проблемы. Гэтвуд сделал ей щедрое предложение. Не пустячок какой-нибудь. Она будет дурой, если не согласиться. – Ничего, – ответила она. – Мне больше не на что надеяться. |