Книга Красив, богат и не женат, страница 74 – Сьюзен Элизабет Филлипс

— Tы делаешь из меня какого-то жуткого сноба.

— Даже не пытайся отрицать! Никогда не видел человека, более озабоченного мнением окружающих!

— Это не правда. Я вполне самодостаточна. И не позволю, чтобы мной манипулировали.

— Вот именно. Страшно боишься, что править бал будет кто-то другой.

Он провел большим пальцем по ее щеке.

— Иногда мне кажется, что ты самый напуганный на свете человек. Так страшишься неудачи, что доводишь себя до безумия.

Она оттолкнула его руку, взбешенная до такой степени, что едва могла говорить.

— Да женщины сильнее меня ты вообще не видел!

— Ты проводишь столько времени, пытаясь доказать свое неизменное превосходство, что забываешь жить. Одержима всякими мелочами, отказываешься подпускать к себе кого бы то ни было, а потом не можешь понять, почему так несчастна.

— Если мне понадобится шринк, я его найму.

— Понадобится? Да тебе следовало бы это сделать сто лет назад. Я тоже жил в тени, беби, и никому бы не порекомендовал там оставаться, — запальчиво начал Боди, но тут же осекся и замолчал. Она уже думала, что не дождется продолжения, когда он снова заговорил:

— После того как мне пришлось уйти из футбола, начались жуткие проблемы с наркотиками. Назови любой — я перепробовал все. Родные убедили меня лечиться, но я твердил, что все наркологи — болваны и жополизы, и уходил из больниц через два дня. Полгода спустя я отключился в баре, где меня и нашел Хит. Ударил меня раза два лбом о стену, сказал, что раньше восхищался мной, но с тех пор я превратился в самого что ни на есть жалкого сукина сына, от которого его тошнит. После этого он предложил мне работу. И при этом не читал лекций о необходимости оставаться чистым, но я и сам знал, что это часть сделки, поэтому и попросил дать мне шесть недель. Пошел в больницу, но на этот раз лечился по-настоящему. Наркологи спасли мне жизнь.

— Меня трудно назвать наркоманкой. — Страх тоже может быть наркотиком.

И хотя отравленный дротик попал в цель, она и глазом не моргнула.

— Если ты так мало уважаешь меня, почему все еще торчишь здесь?

Он осторожно запустил руку в ее волосы и заправил прядь за ухо.

— Потому что не могу пройти мимо прекрасных раненых созданий.

Что-то в ней непоправимо рухнуло.

— И потому что, — добавил он, — когда ты, нужно сказать, очень редко, снимаешь свою оборону, я вижу необыкновенную, страстную и обаятельную женщину. — Он провел пальцем по ее скуле. — Но ты так боишься довериться сердцу, что медленно умираешь изнутри.

Она почувствовала, что сейчас потеряет самообладание, и яростно атаковала его: единственный способ наказать за попытку наглого вторжения в ее закрытый мирок.

— Что за чушь собачья! Ты все еще сшиваешься рядом, потому что хочешь в очередной раз меня трахнуть.

— И это тоже, — кивнул Боди, целуя ее в лоб. — За всей этой горой страха скрывается чертовски привлекательная женщина. Почему ты не позволишь ей выйти и порезвиться?

Потому что она не знала, как это делается.

Ком в груди так разросся, что стало трудно дышать.

— Иди к черту.

Оттолкнув его, она широким шагом, почти бегом пошла по улице. Но он уже успел увидеть ее слезы, и за это она его никогда не простит.

Входя в свою квартиру в Ригливилле, Боди уже с порога услышал рев: по телевизору транслировали бейсбольный матч.

— Будь как дома, — пробормотал он, швыряя ключи на стол.

— Спасибо, — откликнулся Хит с большого секционного дивана в гостиной Боди. — «Сокс» только сейчас отдали очко в седьмом периоде.

Боди опустился в кресло напротив него. В отличие от дома Хита квартира Боди была полностью обставлена. Боди любил четкий дизайн периода «Искусств и ремесел» [39] . За эти годы он купил несколько хороших вещей Стикли и добавил встроенные шкафы и полки ручной работы.

— Ты либо продавай свой гребаный дом, либо живи там, — заметил он, сбрасывая туфли.

— Знаю, — кивнул Хит, отставляя пиво. — Выглядишь дерьмово.

— В этом городе тысячи красивых женщин, а меня угораздило втрескаться в Порцию Пауэрс.

— Ты сам выкопал себя яму в ту первую ночь, когда стал шантажировать ее этим бредом с телохранителями и шпионажем.

Боди потер рукой затылок.

— Лучше скажи мне что-то такое, чего я не знаю.

— Если эта баба поймет, как ты ее боишься, — все пропало.

— Настоящий чирей на заднице. Я все время приказываю себе уйти и не оглядываться, но… Черт, не знаю. Я словно вдруг обзавелся рентгеновскими лучами вместо глаз и вижу, какая она настоящая под всем этим дерьмом.

Он неловко заерзал в кресле, вдруг застыдившись, что так разоткровенничался, пусть и перед лучшим другом.

Хит, все поняв, кивнул:

— Сразу видно, что наши чувства не взаимны, Мэри Лу.

— Пошел в жопу.

— Заткнись и смотри игру. Боди немного расслабился.

Сначала его привлекла красота Порции. Потом — бесконечная дерзость, граничащая с наглостью. Стойкости и решимости в ней было не меньше, чем в любом стоящем футболисте, а эти качества он высоко ценил. Но когда они занимались любовью, он видел другую женщину: неуверенную в себе, великодушную, щедрую, с большим сердцем — и никак не мог отделаться от мысли, что эта мягкая, беззащитная женщина и есть настоящая Порция Пауэрс. Все же… какой идиот способен влюбиться в женщину, которая так отчаянно нуждалась в лечении?

В детстве он часто приносил домой покалеченных животных и пытался их вылечить. Очевидно, привычка сохранилась и до сих пор.

Аннабел с трудом отыскала парковочное место для «шермана», но опоздала на встречу с Хитом всего на две минуты, что вряд ли оправдывало суровый взгляд Злобной Секретарши. Телевизор был включен на И-эс-пи-эн [40] , в глубине комнаты разрывались телефоны, а один из стажеров Хита пытался сменить картридж принтера в чулане с оборудованием. Дверь офиса слева, закрытая во время ее первого посещения, сейчас была распахнута настежь, и она увидела развалившегося в кресле Боди Яхтами на столе и телефоном, прижатым к уху. Заметив Аннабел, он приветственно махнул рукой. Она открыла дверь в офис Хита и услышала грудной женский голос:

— …я возлагаю на нее самые радужные надежды. Она невероятно красива.