Книга Рожденный очаровывать, страница 25 – Сьюзен Элизабет Филлипс

– Она уедет только вместе со мной.

– Помолвлены? – переспросила Эйприл.

Дин не поднял глаз от блокнота.

– Совершенно верно.

Блу едва сдержалась, чтобы не закатить глаза к небу. Опять он доводит Эйприл! Хочет напомнить матери, как мало она значит для него. Показать, что настолько презирает ее, что даже не удосужился сообщить о своей женитьбе! Какая подлость по отношению к человеку, почти что лежащему на смертном одре!

– Поздравляю, – бросила Эйприл, откладывая карандаш. – И как долго вы знакомы?

– Достаточно давно, – заверил он.

Блу не могла и дальше оставлять Эйприл в заблуждении относительно того, будто между ними что-то было прошлой ночью.

– Хочу объяснить, что, хотя мы спали в одной постели, я была полностью одета.

Эйприл скептически вскинула брови. Блу постаралась принять смиренный вид.

– В тринадцать лет я приняла обет целомудрия.

– Ч-что? – ахнула Эйприл.

– Не принимала она никакого обета, – вздохнул Дин.

Честно говоря, Блу действительно дала такой обет, хотя даже в то время сомневалась, что исполнит его. Но она давно бы примирилась с Богом, если бы не сестра Люк, которая и втравила ее в это дельце.

– Дин не соглашается со мной, но я считаю, что брачная ночь должна стать событием. Поэтому сегодня же перебираюсь в кибитку.

Дин фыркнул.

Эйприл долго смотрела на Блу, прежде чем перевести взгляд на Дина.

– Она... прелестна.

– Не трудись, – отмахнулся он, кладя блокнот на стол. – Можешь смело говорить все, что думаешь. Поверь, я высказался гораздо откровеннее.

– Эй!

– Впервые я увидел ее на уличном карнавале, – продолжал Дин, – рассматривая рабочие столы. – Она просунула физиономию в деревянную резную рамку, чем и привлекла мое внимание. Ты должна признать, что лицо у нее необычное. К тому времени, как я увидел ее фигуру, было уже слишком поздно.

– На случай, если ты не заметил, я здесь сижу, – напомнила Блу.

– Не заметила в ней ничего плохого, – не слишком убедительно заверила Эйприл.

– У нее полно других изумительных качеств, – сообщил Дин, изучая петли на дверце буфета. – Так что на остальные я смотрю сквозь пальцы.

Блу прекрасно видела, какое направление принимает разговор, и поэтому провела пальцем по горкам сахарной пудры на дне коробки из-под пончиков.

– Не все разбираются в модах, Дин. И это не такой уж большой грех.

– Кто бы говорил! Женщина, на которую все здешние мужчины смотрят с обожанием!

– Она обещала, что, когда мы поженимся, покупать ей одежду буду я, – объявил Дин.

Взгляд Блу остановился на холодильнике.

– Там, случайно, не найдется яиц и немного сыра для омлета?

Серебряные серьги Эйприл запутались в длинных волосах.

– Тебе придется жить с этим, Блу. В три года он закатывал истерики, если костюмчик от Андерус плохо сидел. В третьем классе он носил одежду только от «Оушн пэсифик», а в старших классах – от Ральфа Лорена. Клянусь, он научился читать по одежным этикеткам!

Оказалось, что Эйприл сделала ошибку, пустившись в воспоминания. Губы Дина пренебрежительно искривились.

– Удивительно, что ты запомнила столько деталей, прожив все то время в бессознательном состоянии, – усмехнулся он, подходя к Блу.

Судя по тому, как властно он положил руку ей на плечо, она задалась вопросом, не была ли изобретена помолвка специально для того, чтобы безоговорочно привлечь ее на свою сторону. Бедняга и не подозревал, что в лице Блу столкнулся с истинным Бенедиктом Арнолдом [16] .

– На тот случай, если Дин не снизошел до того, чтобы рассказать о своей матери, – отчетливо выговорила Эйприл, – я была наркоманкой.

Блу не знала, как реагировать на такое признание.

– И фанаткой. Спала с рок-музыкантами, – спокойно продолжала Эйприл. – Детство Дина проходило либо с няньками, либо в пансионах, и все для того, чтобы я могла осуществить свою мечту: заторчать и заташить в постель как можно больше рок-звезд.

Блу действительно не имела понятия, как на это реагировать. Дин снял руку с ее плеча и отвернулся.

– Э... давно вы распрощались с прошлым? – спросила она наконец.

– Немногим более десяти лет назад. Сначала работала на других. Последние семь лет – на себя.

– Чем вы занимаетесь?

– Я стилист и консультант по вопросам моды в Лос-Анджелесе.

– Стилист? Здорово! И что входит в ваши обязанности?

– Ради Бога, Блу...

Дин схватил свою кружку и поставил в раковину.

– Работаю с актрисами. Голливудскими женами. Женщинами, у которых больше денег, чем вкуса, – пояснила Эйприл.

– Словом, гламурная работа.

– Скорее дипломатическая.

Такие вещи были вполне понятны Блу.

– Убеждаете пятидесятилетнюю звезду «мыльных опер» отказаться от мини?

– Осторожнее, Блу, – предупредил Дин. – Ты переходишь на личности. Эйприл пятьдесят два, но, бьюсь об заклад, ее шкаф набит мини всех цветов.

Блу с завистью оглядела бесконечно длинные ноги его матери.

– И бьюсь об заклад, каждое выглядит потрясающе.

Дин отошел от раковины.

– Поедем в город. Мне нужно кое-что купить.

– Заодно зайдите в бакалею, – попросила Эйприл. – В коттедже у меня есть продукты, но здесь почти ничего не осталось.

– Обязательно, – пообещал Дин и, схватив Блу за руку, шагнул к двери.

Едва машина вылетела на шоссе, Блу нарушила тяжелое молчание:

– Я не стану лгать ей. Если она спросит, какого цвета будут платья подружек невесты, я скажу правду.

– Никаких подружек, а следовательно, никаких проблем, – прошипел он. – Мы сбежим в Вегас.

– Любой, кто меня знает, поймет, что я в жизни не сбегу в Вегас.

– Но она тебя не знает.

– Зато знаешь ты. Пожениться в Вегасе – все равно что признаться перед всем миром, что ты слишком ленив и неорганизован, чтобы придумать план получше. Я слишком горда для такого.

Он включил радио на полную громкость, чтобы заглушить ее голос. Блу не любила ошибаться в людях, особенно в мужчинах, и не могла смотреть сквозь пальцы на его жестокость по отношению к матери. Поэтому она приглушила звук и принялась изводить «жениха»: