Книга Между черным и белым, страница 53 – Владимир Колычев

Матвей не шевелился, спокойно смотрел на мужчину с глубокими маленькими глазами, от которого сейчас зависела его жизнь. Он не собирался молить о пощаде, просто ждал, когда Холодов опустит пистолет. Но тот не сдавался. Да и Глеб, как это ни странно, не сходил с дистанции, хотя вид имел бледный.

— Не покушался я на тебя, — сказал Холодов. — И сына твоего не трогал.

Матвей молчал. Пусть сначала Холодов опустит ствол, тогда можно будет с ним поговорить.

— Ты слышишь меня? — осведомился Холодов.

Матвей должен был ответить ему и этим хоть как-то его успокоить. Нужно было предотвратить возможный выстрел, вслед за которым последует цепная реакция, но Матвей молчал.

Тут в кармане у него зазвонил телефон. Только тогда он и пришел в движение, вынул аппарат.

В него могли выстрелить с двух сторон, но это его как будто не смущало.

— Да.

— Матвей Андреевич, это Артем. На Василису напали. Вы в курсе?

Судя по шумовому фону в трубке, Артем находился в движущейся машине. Говорил он почему-то сквозь зубы.

— Кто напал? — Матвей осторожно шагнул в сторону, посмотрел на Глеба, затем так же плавно повернулся к Холодову.

— Никита говорит, что Шумаков все устроил, — сказал Артем.

— Шумаков? — Матвей плавно повел рукой, показывая Холодову, что можно опустить пистолет. — А с Василисой что?

— Никита ее домой отвез. Они Игната искать будут. Там он, в доме должен быть.

— У вас как?

— Да как. Гошу наглухо, Семен в тяжелом состоянии, я его в больницу везу. Меня самого зацепило. Зато мы всех положили.

— А Шумаков?

— Шумаков с другой стороны был.

Матвей чувствовал, что парень держался из последних сил.

— Артем, ты давай в больницу, я там тебя найду, — сказал он, сбросил вызов и глянул на Холодова, который уже держал пистолет в опущенной руке.

Остальные тоже опустили оружие. Одного только Глеба заклинило. Оцепенел он от внутреннего напряжения. Бычок осторожно поднял его руку, выцарапал из пальцев пистолет.

— Шумаков?… — спросил Холодов.

— Шумаков. — Матвей с сочувствием посмотрел на него.

На скуле шишка, бровь рассечена, губа разбита, подбородок весь в крови. Погорячился он.

— Зря ты на меня наехал. — Холодов глянул на него исподлобья, угрожающе.

— Можешь наехать в ответ, — сказал Матвей и предостерегающе качнул головой.

Нехорошо с Холодовым вышло, но что было, то было. Голову под ответный удар Матвей подставлять не станет, на силу ответит силой.

К тому же рано еще снимать с Холодова подозрения. Кто такой Никита? Почему Матвей должен ему верить? Возможно, парень просто не так все понял.

Холодов не выдержал, отвел глаза в сторону. Во-первых, Матвей мог ответить ударом на удар, во-вторых, еще никому не удалось с ним справиться. Возможно, он и в этот раз выйдет сухим из воды.

Матвей повернулся к Холодову спиной и остановил взгляд на Рубахове. Нехорошо Глеб себя повел, но, может, оно и к лучшему. У Матвея и без того хлопот полон рот, некогда возиться с этим мажором. Да и о Лильке нужно забыть, вычеркнуть ее из своей жизни. Но забивать голову этим он сейчас не станет. Сначала нужно разобраться в текущей ситуации.

Игнат спал, совершенно не реагировал на внешние раздражители. Дыхание слабое, пульс прощупывался едва-едва. Однако он был жив.

Нашла его Василиса достаточно быстро, в шкафу, стоявшем в бильярдном зале.

— Давай в больницу! — скомандовала она.

Никита едва держался на ногах, взгляд тусклый, в лице ни кровинки. Он кое-как перемотал рану, и повязка тут же набухла от крови.

Василиса и могла бы перевязать его заново, потуже, но ее сейчас волновал только Игнат. Нужно было срочно везти его в больницу. Это для взрослого человека снотворное не очень опасно, а для младенца все могло закончиться летальным исходом.

— «Скорую» надо, — сказал Никита.

— Пока она доедет! — заявила Василиса и бросилась к лестнице.

Никита перегородил ей путь, но увидел ее глаза и отступил. Понял, что мать не остановить.

— И тебе нужно, — сказала она, заскочила в машину в окрыленном состоянии, но сразу же поняла, что ехать не сможет.

Голова кружилась, правая рука онемела, ее очень сильно тошнило. Ей и самой нужно было в больницу.

За руль сел Никита и сразу же взялся за рацию.

— Алик, где вы?

— Да где, в поле, — услышала Василиса. — Этого, который в костюмчике, догнали. Шумаков его фамилия.

— Живой? — крикнула женщина.

— Да, вполне живой. С носом только у него беда. — Алик усмехнулся. — Бежал, споткнулся, и так три раза подряд.

— Головой за него отвечаешь! — Она снова повысила голос.

Игнат вздрогнул, открыл глаза, порывисто вздохнул и заплакал. Василиса счастливо улыбнулась. Впервые она радовалась слезам своего ребенка.

Галстук шелковый, наверняка крепкий.

— Как думаешь, выдержит? — глянув под потолок, спросил Матвей.

Боксерскую грушу можно снять, а вместо нее на крюк подвесить Шумакова. Матвей не садист, бить его не станет, сразу вздернет.

Тем более что Шумакову уже досталось. Когда пацаны его задерживали, вломили слегка. Потом везли к месту, добавили, чтобы не брыкался. Зубы передние выбили, нос всмятку, глаза заплыли.

Шумаков чуть не плакал, глядя на него.

— Плохая примета, — с усмешкой сказал Матвей. — Василиса тебе говорила, а ты не поверил.

К счастью, Шумаков нанял слабых профессионалов. Один из них не смог скрутить Василисе шею. Остальные не сумели справиться с одним Никитой, который, напротив, блеснул своими способностями. Бандиты не устояли под натиском Артема и его подчиненных.

Но ведь попытка убить Василису была. Гоша погиб, Семен в тяжелом состоянии.

— Я не хотел, — выдавил из себя Шумаков.

— Ты и с Горлачом не хотел, — заявил Пухнарь.

— А ведь мы тебя тогда спасли. Ты, наверное, забыл об этом, — сказал Матвей.

— Лучше бы вы меня тогда убили, — опустив голову, пробормотал Шумаков.

— Это никогда не поздно, — произнес Пухнарь.

— Могло быть поздно. — Матвей качнул головой.

Шумаков мог убить и его, и Василису, а Игнатка умер бы сам в душном шкафу. Сколько пацанов погибло из-за этого упыря.

— У меня не было другого выхода. — Шумаков смотрел на него глазами волка, обложенного флажками.

— Охотно верю, — сказал Матвей. — Все понимаю.