Онлайн книга «Игла бессмертия»
|
– А как мне было его бить, коли вы спутались, точно букли перед выходом на плац? Вот я и решил его на штык насадить: с размаху коротким его приколол, да толканул с Демидки прочь, завалил – к земле прижал. Дёмка со своим ружьём подоспел, стоим, придерживаем, а что делать – не знаем. – Тут я смекнул, что до воды с кувшинками рукой подать, – снова заговорил Демид, – и можно бы ему там новую могилу состряпать. На том и порешили. Отпустили его, а как он на ноги начал утверждаться, снова в штыки взяли и над собой подняли. Тяжёленек оказался, и ногами сучил, и руками тянулся, и материл нас между хрипами нещадно. А как к реке подходить стали, завопил пуще прежнего, но уже просительно. Что только ни сулил, поганец: и хату, и жену, и место обещал показать, где он кубышку с награбленным схоронил. Так поняли, что верно всё делаем и, зайдя по пояс в реку, прямо в кувшинки его окунули – топором на дно пошёл, даже не барахтался. Потом вернулись к могиле и всех порубленных таким же манером в реку уложили. Вот такая история. – А что же Ярмилка? – спросил Николай. – Выздоровела совсем, ещё краше стала, только меня уже не привечала и вскоре переехала в другое село, к брату. Впереди, правее от спешащего к горизонту солнца, показалась деревня. – После местные говорили, что она специально муженька под наши штыки пристроила, и что ведьма она не хуже той старухи. Только я не верю – истово всё было, не напоказ. Помолчали. – Я так мыслю, – начал Николай, – что не напрасно, ты, Фёдор, к унтеру бегал – по глупой славе вас господин капитан приметил. – Да? Может, и так. – А как вы с Георгием Петровичем первый раз встретились? – Вскоре после этого, весной. Прямо из траншеи вызвали нас… – Смотрите, кажись, лежит кто-то, – перебил друга Демид и стегнул лохматыми верёвочными вожжами по лошадиным бокам. Кляча и не подумала бежать быстрее, но и без того седоки вскоре увидели, что на дороге лежит Евсей. Фёдор и Олег спрыгнули с телеги и поспешили к нему. Возница раскинул руки и ноги в стороны и храпел, как говорится, во всю ивановскую. Лицо его покрывала пыль, борода была всклокочена, рубаха и штаны порваны в нескольких местах, лапти истёрты и размётаны так, что в дырах виднелись онучи. В остальном он на вид был вполне здоров. – Евсей батькович! Евсейка! – затряс мужика Фёдор. – Ась?! – Очухался? – Аааа! Уби-и-ила! – сразу же завопил тот на одной ноте. – Что? Кто убил? Кого? – Меня-а-а-а! А-а-а! – тянул «убитый». – Баба с серпом! – скороговоркой выпалил он. – А-а-а! Совсем уби-и-ила! Фёдор отвесил мужику смачную оплеуху. – А-а-а! Ой. – Ну? Видишь? Жив ты, жив, руки-ноги целы, а я вовсе не ангел божий. – А? Евсей стал спешно ощупывать сам себя, не забыв проверить и содержимое штанов, а когда убедился, что всё нужное на месте, то подскочил к своей кобыле. – А ну-кось, место-то уступи, – обратился он к Демиду. – Дёрнул же меня чёрт поехать сегодня в эту проклятущую Берёзовку! Сев на козлы и взяв вожжи, возница поуспокоился, но к деревне все равно подъехали под его неумолчное ворчание. Сначала встретился колодец – он был вырыт при въезде и несколько в стороне от дороги. После пошли дома, сложенные из потемневших от времени брёвен, с маленькими окошками в резных рамах, они сидели каждый в своём огороде и отгораживались от улицы плетнями. То тут, то там слышен был голос всякой скотины: коз, кур, гусей да хрюшек. А вот людей было мало. Немногие бабы, встречавшиеся на пути, спешили скрыться в домах или ещё где, лишь бы не попадаться на глаза приезжим. – Да, не любят здесь военных, – сказал Николай. – Куда вас? – спросил Евсей. – Вези к старосте. Как его звать? – Антип Осипович. Дом главы деревни оказался таким же, как и все прочие, разве что побольше. Сам местный начальник уже каким-то образом знал о их прибытии и встречал приезжих у калитки. Это был бородатый дородный мужик с косматыми бровями и быстрыми глазами. – Здравствуйте, здравствуйте! – радушно сказал он. – И ты здравствуй, Антип Осипович! – кивнул Николай. – С чем пожаловали, гости дорогие? Проходите в дом. Евсей, погоди-ка уезжать, ты мне тридцать копеек должен аль позабыл? – Какие долги, какие копейки? Меня только что чуть в полях чудище не убило! Солдаты и Олег прошли в дом и окончания разговора не слышали. Внутри широкая, как и сам хозяин, жёнка ставила на стол квас, хлеб, мисочку с головками редьки. – Доброго здоровья! – нестройно поприветствовали ее вошедшие. – Доброго, доброго, служивые. Садитесь, попейте кваску с дороги. А ты откуда, такой пригожий? – обратилась она к Олегу. – С ними разве? – С нами он, с нами. Поснедать, хозяйка, не худо бы, – сказал Демид. – А поесть найдётся, если есть на что, – отозвалась баба. – Как тебя звать-величать? – спросил Николай. – Авдотьей. – Покорми нас, Авдотьюшка, серебром заплатим. Хозяйка улыбнулась ласковому голосу и немудрящей попытке подластиться. – Добро, гостюшки, – кивнула она и вышла куда-то во вторую дверь. Солдаты и Олег покидали сидоры в угол, стащили сапоги, расселись вдоль стола и принялись за квас. – А как ты бабе-то глянулся? С порога! – беззлобно улыбнулся Демид и ткнул Олега в бок. – Не сегодня – завтра жди пирогов! – Про полудницу Евсейка всё уж растрепал, потому и нам запираться нет резона, – промолвил Николай, отирая усы, – но про остальное – молчок. – Добро, – сказал Фёдор, а Демид только кивнул, он уже подумывал пройтись вдоль дворов, поглядеть, выполнить рекогносцировку** насчет девок или пригожих баб. Вернулся староста, на лице его застыла несколько изумлённая улыбка. – Господа служивые, а вот скажите, о чём это мне там Евсей плёл? Неужто и впрямь вы по дороге к нам нечисть увидали? – Видели, как тебя. – А ничем вас этот непутёвый не угощал? Может, помстилось вам? – спросил хозяин, усаживаясь у двери. – Нет, не пили мы, как есть полудницу встретили. Не хотела она нас пущать. – А как же вы прошли тогда? – Попросили. – И что же, так и позволила? – Да. – Ой, темните вы что-то. А зачем? Я тут староста, мне знать надо, что в округе делается. Демид с Фёдором переглянулись и на Николая посмотрели, давая понять, что слово за ним. А бывший гренадёр и сам не знал, как быть – инкогнито хранить надо и про полудницу рассказать не худо, хоть бы за-ради сговорчивости местных. |