Онлайн книга «Игла бессмертия»
|
– Поехали дальше, да смотрите в оба, – распорядился Николай. – Заряжу-ка я пистолет на крайний случай. Лошадь пошла не сразу: фыркала, упрямилась и двинулась только после крепкого удара вожжами. Вокруг путников растеклась тревога, а окружающий пейзаж показался враждебным в своей неизменности. Солнце стояло в зените и палило немилосердно, отчего воздух начал струиться и переливаться, искажая и снижая видимость. Сколь каждый ни вглядывался, никак не мог усмотреть хоть какие-нибудь строения. – Стой! – взволнованно крикнул Демид. – На траву глядите! – А что? – Она колышется, а ветра нет! И в самом деле, море листьев и стеблей несильно волновалось то в одну, то в другую сторону. Как только телега остановилась, жар навалился с одуряющей силой, и лошадь легла на землю прямо в упряжи. – Господи, спаси! – заголосил Евсей и подбежал к своей животине, не переставая мелко креститься. – Приехали, – констатировал Демид. Вокруг зыбким маревом переливался воздух, а разнотравье будто вторило ему. – Ну-ка, подсобите, – попросил Николай. Выбравшись из телеги, он подошёл к краю высокой травы, долго присматривался, а затем провел ладонью по стеблям – руку ожгло будто крапивой. – Чародейство. – Господи, спаси, – сказал уже Фёдор. – Да, давайте обратимся к Господу, – согласился Николай и посмотрел на Олега. Тот кивнул, сложил руки, и все поступили так же. Помолившись, люди будто бы почувствовали облегчение и немного успокоились, но больше ничего не поменялось. – Не пускают нас… – сказал Николай. – Вертаемся? – нервно спросил Демид. – Да, поехали обратно, куда мы супротив этого? – поддержал Фёдор. – Погодите, подумать надо. Николай присел на задок телеги и стал размышлять, рассеянно поглаживая да покручивая усы. Что же это такое? Какие такие силы? Да, жарковато, пот уж исподнее промочил. И солнце всё никак не покатится к закату, а вокруг поля… Хмм… Развязав сидор, Николай достал хлеб и отломил от него краюху. Посыпал солью и поковылял к полю. Не доходя шага до колыхающейся травы, с земным поклоном положил подношение и попятился. Поначалу ничего не происходило, но вот волнение травы приобрело другой рисунок – будто бы шёл кто-то невидимый, и стебли раздвигались перед ним, а после смыкались вновь. За пару шагов до дороги соткался из воздуха прозрачный силуэт, а потом проступил и образ молодой женщины. Длинная, до ступней, рубаха, вышитая у горловины и подпоясанная гашником, русые волосы и золотые, почти совсем без белков, глаза. – Пошто поля не убраны, пошто трава не кошена? – раздался сухой хриплый голос. – А мы не пахари, – заявил Демид, вытягивая руку с пистолетом. Глаза его блеснули азартом, губы скривились в хищной усмешке, обнажив неровные желтые зубы. Не улыбка – оскал. Его переполняло жгучее желание выстрелить – испытать нечисть. В ответ в руке полудницы проявился иззубренный, покрытый бурыми пятнами серп. – Не сметь! – гаркнул Николай. – Ствол в землю, Демид! И тот нехотя опустил оружие. Увидев чёрное изогнутое лезвие серпа, Евсей впал в исступление, завопил и бросился прочь, прямо в поля. – Стой, дурень! – крикнул Фёдор. Но мужик не слушал – бежал, только голосил бабой, а после исчез. Вот сейчас были видны его ссутуленные плечи, бесформенная шапка, а вот – ничего, лишь трава колышется. – Не со злом идём через твои поля! Прошу, прими подношение, – сказал Николай, повернув руки раскрытыми ладонями к духу. – Вижу, вижу, с чем идёте! Пошто не десницею подаёшь? Страшишься? – Нет, не знал, выйдешь ли. Солдат подошёл – сжав зубы, но не хромая – и подал краюху в руки духу. – Разделим пищу, пусть не будет меж нами вражды. Серп исчез, и полудница приняла подношение в обе ладони. – Ах, как лепо пахнет. – Она глубоко вдохнула. – Сколь давно не едала я людского хлеба. С этими словами полудница бережно откусила кусочек; жевала долго, закрыв глаза от удовольствия. Но, попытавшись проглотить, задохнулась и выхаркала сухие, вовсе без слюны, крошки. – Вовек не поесть мне, – промолвила печально. – Отчего же так вышло? – Не помню. Полудница склонила голову и опустила плечи. До того стало Олегу жаль её, что он, не задумавшись и не испугавшись, подошёл и взял её за руку. Ладонь обожгло крапивой, но он не отпустил и стал молиться – просил Бога ниспослать несчастной утешение. И исполнилось. Полудница вскрикнула, отдёрнула и прижала к губам руку, пораженно глядя на Олега. – Я вспомнила… вспомнила. Мир подёрнулся рябью и изменился. Путники вместе с телегой и лежащей лошадью оказались посреди то ли деревни, то ли широкого хутора. Небольшие бревенчатые дома на коротких столбиках – по одному на каждый угол, – поросшие с крыши бледной травой, нависали со всех сторон над двором, посреди которого собрались люди. Мужчины и женщины, старики и дети стояли толпой и слушали седого бородача, вещавшего с пригорка. Собравшиеся смотрели только на него и вовсе не замечали пришельцев. – Люди! Сварог ярится – Велес неможет! Солнце жжёт, а суховей разоряет! Все умрёте голодной смертью, если верховного бога не пожалуете! Поклонитесь требами на капище, умилостивите Сварога! – Мы уж носили, мы уж кропили столбы кровью птиц и зверей, – донесся из толпы чей-то голос. – Мало даёте! Свою, свою руду лейте! – Да как же… да кого же… – загомонили бабы. – О том сами судите, а за старую жизнь много не наторгуете! Все примолкли, только глядели друг на друга и отводили глаза. Один плюгавый мужичонка хрипло прокаркал: – Отрадку Порошкину! Слабая она, зиму не перетерпит! – Нет! Замолкни, Завид! Червослов, как есть червослов! Да чтоб твой корень пересох, чтоб тебе живота не было! – напустилась на мужичка молодая женщина. Она бесстрашно наступала на него, подняв руки, готовая вцепиться в лицо, а тот пятился, прикрываясь рукой, но продолжая кричать: – Отрадку, Отрадку! А люди понемногу стали отходить от другой женщины, как две капли похожей на полудницу; маленькая босая девочка рядом с ней испуганно вцепилась в ногу матери. – Пороша его не приветила, так он и рад отмстить! Пёс шелудивый! Не слушайте его, люди! Но все молчали и смотрели на мать с дочкой, одиноко стоявших посреди круга; Пороша только мотала головой и тихо причитала. |