Книга Останься со мной, страница 65 – Джессика Кансоло

– Как близнецы? – интересуется Аннализа. – Ты им все объяснил?

Эйден вздыхает, проводит рукой по волосам, которые, как я только что заметила, стали длиннее.

– Ну, как и в случае с Грегом, я рассказал им не все. Они знают, кто такой Эндрю Кесслер, хотя он им не очень-то и интересен. Брайан и Наталья собрали их в школу, и они сейчас заняты учебой.

С тех пор как Эйдена арестовали, отец Мэйсона имеет законное право опеки над Эйденом и его братьями, Джейсоном и Джексоном. Когда Эйдену исполнится восемнадцать лет, он сможет переоформить опекунство на себя. Я рада, что у Эйдена есть взрослые, на которых можно положиться, особенно если учесть всю эту историю со СМИ.

Звенит звонок, и мы начинаем двигаться к классу. Пока мы идем, Эйден берет мою руку в свою большую ладонь.

Я улыбаюсь, глядя на него.

– Эй, я заранее предупреждаю, чтобы вы не строили на эту пятницу планы. – Ноа улыбается не так уж невинно.

Эйден вздыхает, понимая, о чем идет речь.

– Я же говорил, что не хочу праздновать день рождения.

– Тебе через два дня восемнадцать! У тебя будет день рождения! У меня дома. В эту пятницу. – Ноа подчеркивает важность каждого слова.

– Ноа, в последний раз, когда ты устраивал вечеринку, ты попал в больницу, – замечаю я, понимая, что никто из нас не хочет повторения. Особенно сейчас.

Он задумчиво смотрит на меня, а потом добавляет:

– И что же теперь? Не жить больше и не развлекаться? Нет уж, мы натянем наши штанишки и устроим лучшую вечеринку, которую заслуживает Эйден! И никто не будет меня отговаривать. – Он смотрит на нас прищуренными глазами, не дав шансов на возражения.

Это вечеринка Эйдена, значит, последнее слово все равно остается за ним. Эйден вздыхает, бормоча под нос что-то похожее на «ладно, как скажешь», что заставляет Ноа торжествующе улыбнуться.

Пока мы идем, что-то в словах Ноа находит во мне отклик. Да, в жизни случаются плохие моменты – особенно в моей в последнее время, – но нельзя же позволять ужасным событиям портить всю нашу жизнь! Я хочу прожить этот год нормальной жизнью, даже если это меня и убьет (что, честно говоря, вполне возможно). Благодаря моему новому мировоззрению я чувствую себя более решительной, чем когда-либо.

– Какие у тебя занятия после обеда? История, окно, потом математика? – спрашивает Эйден, пока мы поднимаемся по лестнице.

– Английский, окно, потом математика. А что?

– У нас замена на математике. – Его глаза озорно загораются. – Что скажешь, если мы уйдем после английского?

– Куда? – спрашиваю я, пытаясь скрыть свой абсолютный восторг.

Побыть наедине с Эйденом? Не нужно просить меня дважды! С тех пор, как произошел несчастный случай, у нас даже не было времени побыть наедине.

– Куда хочешь.

– Значит, если я хочу блины…

– Ты получишь блины. – На лице появляется улыбка, которая преображает Эйдена. Я чувствую, как сжимается сердце.

– И как я могу отказаться?

Я бы никогда не отказалась. Кто знает, сколько времени у нас осталось?

– Отлично. Встретимся у твоего шкафчика после четвертого урока. – Он быстро целует меня в лоб, что кажется гораздо более интимным и сладким, чем поцелуй в губы, и уходит в противоположном направлении с Джулианом.

У нас с Ноа один класс, а класс Аннализы находится рядом с нашим, поэтому мы все идем в кабинет 341. Класс, с которого все началось.

– Черт. Я никогда в жизни не чувствовал себя пятым колесом, – ворчит Ноа. – С одной стороны от меня целовались Аннализа и Джулиан, с другой – Амелия и Эйден. А со мной никто не целуется.

– Мы не целовались! – защищаемся мы с Аннализой.

– Да, конечно. – Ноа отмахивается. – Может, мне пора найти девушку и остепениться? Есть предложения?

– Кейтлин, – категорично говорит Аннализа.

Мы переглядываемся.

– Не смешно.

– Да я не о Ноа говорю, – объясняет Аннализа, кивая головой в направлении, куда смотрела. – Я имела в виду, что Кейтлин идет.

Я слежу за ее взглядом, и, конечно же, замечаю эту дьяволицу, марширующую в нашу сторону.

Глава 3

Я практически чувствую, как по венам Кейтлин течет возбуждение от радости со мной повраждовать. Она, должно быть, сошла с ума за время каникул, не имея способа мне досадить. Кейтлин и Макайла останавливаются передо мной и синхронно скрещивают руки на груди, едва замечая Аннализу и Ноа.

У Кейтлин те же ледяные голубые глаза; на лице застыла та же хмурость, что и обычно. Однако выглядит она как-то иначе. Может быть, усталой.

– Я рада, что на каникулах ты пыталась исправить свое лицо. Оно действительно нуждалось в помощи. – Кейтлин усмехается. – Вот только я всегда думала, что люди делают пластические операции, чтобы выглядеть лучше, а не хуже. Тебе стоит подумать о том, чтобы подать в суд на своего врача.

Опять за свое. Разве это плохо, что я почти испытываю удовольствие от пререканий с этой девицей? Это кажется чем-то нормальным, даже невинным, по крайней мере, по сравнению с тем, через что мы только что прошли.

– Ты, наверное, засудила своего врача до смерти, Кейтлин. Я бы точно разозлилась, если бы мое стало таким, как у тебя.

– Лицо Кейтлин вышло отлично! – Макайла бросается на защиту, зарабатывая хмурый взгляд от подруги.

Мы с Аннализой и Ноа вскидываем брови.

– Я не делала пластическую операцию, тупица, – шипит Кейтлин своей подружке, прежде чем повернуться ко мне.

– Что ж, зато твоя физиономия, которую ты называешь лицом, отвлекает всех присутствующих. Хочешь, я принесу бумажный пакет?

Я сужаю глаза.

– Мое лицо было достаточно прекрасно, чтобы украсть твоего мужчину.

Вот дерьмо.

Что я несу?

Я не крала Эйдена, и он ясно дал это понять. Но, черт возьми, как же приятно было сделать это заявление. Клянусь, я вижу, как у Кейтлин дергается глаз и вздувается вена на лбу. Она, однако, пытается держаться спокойной и невозмутимой. Наверное, она дала себе обещание – не реагировать так бурно в новом году.

Аннализа смеется, стоя рядом со мной, а Ноа практически светится от гордости.

– Райан намного лучше Эйдена.

Сомневаюсь.

– Не то чтобы мне не нравилось наше времяпрепровождение, Кейтлин, но есть ли причина, по которой я должна проводить свое утро в твоей компании?

Ее голубые глаза концентрируются на мне.

– Я ненавижу тебя. Не просто ненавижу – презираю! Первый семестр ты ходила по школе, думая, что ты – королева. Но теперь все закончится. Это моя школа. И я здесь главная.