Онлайн книга «Медовый месяц»
|
— А я уверена, — сказала она. Дэш не ответил, и тогда Хани завладела его ртом, жадно целуя, используя язык и зубы для полноты ощущений. Захватив губами его рот, она вторглась в него, словно была опытной женщиной, а он — всего лишь новичком. Дэш весь был лед и сталь. Оцепеневший. Неподатливый. Хани уже ничто не могло остановить. Если уж им выпал только этот один-единственный момент истины, она выжмет из него все до капли и заставит длиться целую вечность! Теперь их разделяли лишь те барьеры, что он сам воздвиг в своем сознании. И она еще глубже проникла в его рот. Из глубин его существа исторгся стон, и Дэш запустил руку ей в волосы. Притянул вниз, она стала падать, и он принял весь ее вес на себя. Рот его раскрылся, и он перешел в наступление. Его поцелуй был грубым и глубоким, полным неутолимой жажды. Ей захотелось утонуть в нем. Захотелось всем телом протиснуться через его рот и найти в нем прибежище. И вместе с тем захотелось стать больше и сильнее настолько, чтобы суметь овладеть им и заставить его полюбить ее так, как она любит его. И тут она почувствовала, как он содрогнулся. Мучительно застонав, Дэш отстранился: — Ты хоть понимаешь, что вытворяешь? Хани опустилась на колени. Протянув руки, обхватила его бедра и прижалась к крепким плоским мышцам живота. — Вытворяю как раз то, что хочу вытворять. Схватив за плечи, он оттолкнул ее: — Ну хватит! Ты заходишь слишком далеко, детка! Она откинулась назад. Потом тихо произнесла: — Я тебе не детка. — Тебе же всего двадцать! — резко сказал он. — Ты еще ребенок. — Лжец, — прошептала она. Его глаза потемнели от боли, но в ней не было ни капли жалости. Это ее ночь. Возможно, единственная, которая ей достанется. Не вдаваясь в обсуждение своих намерений, она завела руки на затылок под волосы и дотянулась до крючка с петелькой вверху разреза платья. Расстегнув крючок, потянула «молнию». «Молния», тихо взвизгнув в напряженной тишине комнаты, раскрылась, и платье соскользнуло с плеч. Хани встала на пол рядом с кроватью. Платье сползло с бедер на пол, и она осталась в кружевном бюстгальтере, мерцающих лайкрой колготках и отливающих ледяной голубизной трусиках. У Дэша внезапно сел голос: — Ты пьяна. Ты даже не представляешь, чего просишь. — Вполне представляю. — Ты разгорячена и хочешь мужчину. Причем все равно кого. — Неправда. Поцелуй меня еще. — Больше никаких поцелуев, Джейн Мэри. — Какой ты чопорный, — возразила она, не давая ему прятаться за их сценической ролью. — Я не… Хани поймала его крепкое запястье и, притянув руку к себе, накрыла его ладонью свою грудь. — Дэш, чувствуешь, как колотится мое сердце? — Она поводила ладонью взад-вперед, и сосок под шелковистой материей затвердел. — Ты чувствуешь это? — Хани… Хани провела его рукой между своих грудей и ниже, к ребрам: — Ты чувствуешь меня? — Не делай… Она выждала лишь мгновение, затем передвинула его руку на шелковистую ткань трусиков между ног. — О Господи! — Дэш коснулся ее, сомкнул вокруг нее ладонь и тотчас отдернул, словно обжегшись. — Прекрати немедленно, ты слышишь меня?! — рявкнул он. — Ты пьяна и ведешь себя как шлюха! Перестань сейчас же! — Ты испугался, что ли? — Она опустила глаза на его брюки. — Я же вижу, как ты хочешь меня, но тебе страшно в этом признаться. — Что за чепуха! Ты даже не представляешь, о чем говоришь. Ведь ты ничего не смыслишь в любви. И потом, я на сотню лет старше тебя. А ты еще просто ребенок! — Тебе сорок три. Не такая уж и древность. Да и целовал ты меня совсем не как ребенка. — Ни слова больше. Я не шучу, Хани! Но внутри накопилось слишком много боли, и остановиться было уже невозможно. Выпятив челюсть, она набросилась на него: — Какой же ты трус! — Довольно! — У тебя не хватает мужества признаться в своих чувствах ко мне. — Прекрати! — Будь я такой же трусихой, как ты, мне даже в зеркало было бы противно смотреться. — Я же сказал, прекрати! — Да я бы просто убила себя, наверняка убила. Взяла бы ножик и воткнула его… — Предупреждаю в последний раз! — Трус! Дэш схватил ее за руку, едва не сбив с ног, и притянул к себе. Приблизив к ней искаженное лицо, он в упор зашипел: — Так ты хочешь этого? Поцелуй был жестким и алчным, и Хани испугалась бы, не гори все в ней таким жарким огнем. Ее податливость не остудила Дэша, а напротив, лишь пуще разожгла его гнев. Отодвинувшись от нее, он сбросил смокинг. — Отлично! Больше я не намерен играть с тобой в игрушки. Что хочешь, то и получишь. Он сорвал бабочку и принялся за сорочку. Запонки из оникса полетели в угол. Он тяжело дышал и, судя по всему, дошел до предела. — И не надейся, что потом будешь приходить ко мне плакаться! Она следила, как он расстегивает ремень и стягивает сорочку. — А я и не собираюсь плакать. — Ты даже не подозреваешь, что сейчас с тобой будет. — Он швырнул туфлю через всю комнату. — Ты же ничего не знаешь, ведь так? — Ничего… по крайней мере ничего из практики. Дэш стянул второй башмак, с руганью зашвырнув его под кровать. — А здесь единственное, что важно, так это именно практика. И не думай, я не собираюсь давать тебе поблажку. Никогда этого не делал. Ты сама захотела любовника, крошка. И сейчас получишь все сполна. У Хани все мышцы обмякли, возбуждение сменилось страхом. Но даже и страх не мог прогнать ее из комнаты, слишком сильной была в ней жажда его любви. — Дэш! — Ну? — Ты… Мне сейчас снять остальное или как? Его руки замерли на поясе брюк. Он опустился на стоявший позади стул и несколько мгновений сидел неподвижно. Она затаила дыхание, молясь, чтобы этот опасный незнакомец, усиленно пытающийся запугать ее, и небезуспешно, опять превратился в того человека, которого она так любит. Но, увидев его сжатый рот, она поняла, что смягчаться он не намерен. — Наконец-то хоть одна здравая мысль. — Он вытянул ноги и, скрестив их, принялся изучающе рассматривать ее. — Ты просто снимай все это, но только красиво и помедленнее, а я буду наблюдать. — Ну почему тебе обязательно надо делать все это так ужасно? |