Книга Хочу тебя напрокат, страница 57 – Айрин Лакс

Тёмные провалы окон как пасти чудовища — почти везде, только на мансарде горит ярко-жёлтым и внизу, на кухне.

— Отвечай! Живо!

— В доме. Уже поздно. Перенесите визит на завтра.

Достаю телефон, пытаясь дозвониться до Дианы. Трубку не берёт. В голове коротит мгновенно: вдруг ей плохо стало?!

— Открывай! — требую.

— Не было приказа. Уходите. Или я применю оружие, — опускает руку на кобуру.

Качнув прутья ворот, отхожу в сторону. Но лишь для того, чтобы достать пистолет и сбить выстрелом замок на воротах.

Охранник, видимо, порох нюхавший только на учебке, замирает от шока. Потом, правда, очухивается и даже успевает подцепить пальцами рукоять пистолета.

Сбиваю его ударом в лицо и валю на землю, щёлкнув наручники за спиной.

— Отдохни немного, салага…

На полной скорости влетаю в дом, опрометью бросаюсь на кухню.

Пусто!

Пролетаю по остальным комнатам. Мебели в доме Клима почти не осталось.

Многое затянуто в полиэтилен, в некоторых комнатах сорваны обои. Голые стены, как будто ухмыляются мне в лицо.

Оббегаю все помещения. Остаётся только мансарда. Именно туда я несусь, перепрыгивая через ступеньку.

Дверь заперта.

— ДИАНА!

Тишина.

Нажав плечом, вышибаю дверь.

Обвожу взглядом комнату и сразу же слышу возмущённый крик Дианы, поспешно вскочившей со своего места и набросившей на мольберт кусок ткани.

— Живая! — выдыхаю облегчённо.

Бля, аж сердце чуть не лопнуло!

— Что ты себе позволяешь?! Какого фига ты мне снова двери выбиваешь, грубиянище?! — вытаскивает из ушей беспроводные наушники и швыряет их на подоконник.

Топает ножкой, смотря на меня капризно и смущённо.

А у меня улыбка до ушей.

До того Ди хорошенькая, в этом джинсовом комбинезоне и клетчатой рубахе, кончик носа замазан в синей краске.

— Ты снова рисуешь?!

— Сначала ответь, что здесь происходит! Как ты сюда проник? У меня охрана выставлена.

— Твою охрану я одним ударом снёс и отправил нюхать асфальт, — подхожу ближе к Диане.

— Нет! Стой! — машет воинственно кистью в мою сторону. — Мы так не договаривались! Стой, Хан!

— Останови! — замираю напротив и сгребаю в охапку, начиная целовать.

— Ох… — стонет в мои губы и почти не сопротивляется.

Ну, почти… Только острой стороной кисти ткнула в солнечное. Из вредности. Но сама губки подставляет и так проворно своим язычком у меня во рту работает, что я начинаю искать клёпки на её комбинезоне.

— Прекрати… — вырывается тяжело дыша. — У такого проникновения должны быть объяснения и причины. Ты сам на себя не похож.

— Объяснение у меня одно — я тебя люблю. Хочу быть с тобой, а ты от меня таишься. Ты можешь мне доверять, Ди. Скажи честно, у тебя проблемы со здоровьем?!

— Что-что?! С чего ты решил?! — удивляется.

— С того. Твоё счастье вопреки… прозвучало как-то обречённо, а я знаю про наследственную предрасположенность к раку и всё такое…

— О боже. Ты из-за этого ко мне прилетел?! А просто спросить нельзя было?!

— Я звонил! Ты не отвечаешь.

— У меня телефон севший и стоит на зарядке в спальне, — вздыхает Ди и обнимает крепко. — Люблю тебя, здоровяк. Со мной всё в порядке. Проблем со здоровьем у меня нет.

— Точно?! Откуда тебе известно?!

Хочется таять от того, как доверчиво и нежно обнимает меня Диана, но я беспокоюсь.

— Оттуда, Хан. Неужели ты думаешь, что папа меня не обследовал? Да он о моём здоровье трясся как сумасшедший и тоже боялся, заставлял меня каждые полгода обследования проходить. И перед смертью взял с меня обещание, что я не буду пропускать обследования и буду постоянно проверяться.

— Да? Когда последний раз?

— Меньше трёх месяцев назад. Перед смертью папы, — отвечает Ди. — Обследование в Мюнхене.

— Точно? — спрашиваю строгим тоном, но в душе радуюсь.

— Могу выписки показать, чтобы ты успокоился. Клянусь, что со мной всё в порядке.

И я ей верю. Не станет сейчас врать. Ди может коварно насмешничать и юлить, но в серьёзных вопросах она честна.

— Лучше покажи мне, как ты умеешь рисовать! Помнишь, ты хотела, чтобы я был твоей моделью… Я готов стать ею сейчас. В стиле ню!

Прохожу вглубь комнаты и, завалившись на диванчик, расстёгиваю ширинку на джинсах.

— Хан, прекрати! — просит Ди, но глаза разгораются от желания.

Ныряю рукой в трусы, поправляя окаменевший член.

— Это запрещённый приём, — сглатывает Диана, переминаясь с ноги на ногу. — И вообще, ты мне весь настрой на другую работу сбиваешь. Я и так в себе сейчас не уверена, потому что три года толком не рисовала, а тут ещё и ты…

— Настрой сбиваю?! А ремня тебе не выписать? — вытаскиваю из петелек кожаный ремень, хлестнув по ладони.

— Ой, всё. Хватит… Лучше я тебе работу покажу. Но скажу сразу, что я её не закончила.

— Показывай…

Диана смущённо сдёргивает ткань с мольберта и сначала закрывает его собой.

— Работа не закончена, предупреждаю, — и только потом отходит в сторону, нервно переплетая пальцы.

Я смотрю на мольберт и словно из лёгких дыхание выбивает одним ударом, расколовшим грудную клетку надвое.

Там я и Тим. На детской площадке… Вернее, на лавочке. Тим сидит у меня на руках и тянет за рожком мороженого, что у меня в руках.

— Я помню этот момент. Недавно. Откуда… Откуда ты это увидела?! Тебя же не было там… — мысли путаются.

— Была, только ты меня не видел. Я хотела приехать в гости и случайно наткнулась на тебя, гуляющего с Тимуром. Щёлкнула исподтишка и рисую портрет по фото. Но… Глупо вышло. Я уберу это… — мечется в сторону мольберта.

— Стой, — хватаю за руку и тяну на себя, усаживая на колени. — Мне нравится. Классная работа. Очень…

— Ты просто мне льстишь, и в рисовании не разбираешься.

Замечаю слезинки, скатившиеся из глаз Дианы, и подхватываю их пальцами.

— Ты плачешь? Я снова тебя расстроил?

— И да, и нет. Я поняла, что отказаться от тебя не смогу. Даже несмотря на чужого ребёнка. Но ты его любишь, и Тимур не виноват, что его мать — такая, да? Надеюсь, что он в Люську не пойдёт.

— Не пойдёт, будь уверена, — прижимаю крепче и целую.

— Но я готова принять Тимура только с одним условием.