
Онлайн книга «Непобедимый. Право на семью»
— Сахар, — в одном чертовом слове максимум давления с его стороны. Не рявкает. Вроде как негромко звучит. Однако я вздрагиваю. И… игнорирую. Сама не знаю, чего добиваюсь. Смотрю на него и не двигаюсь. — Сахар, Полина, — повторяет жестче. Я сцепляю зубы — и вся реакция. Тогда Миша подходит и с убийственным видом сам убирает ни в чем неповинную сахарницу в шкафчик. Я… Я тянусь и достаю ее обратно. С грохотом опускаю на столешницу. Сглатываю так громко, что у пролива Ла-Манш слышно. И решительно смотрю Непобедимому в глаза. — Что ты делаешь? Что это за ребячество? Звучит очень низко. Хрипло. Совсем рядом. — При чем здесь ребячество? — мой голос волнами льется. И ломается. Но мне плевать. Не разрывая зрительного контакта, обманываю: — Мне он еще нужен. Возможно. — Возможно? Сейчас он выглядит злым. Выходят эти эмоции, словно темная грозовая хмара. Нависает надо мной. Потрескивает, предупреждает первыми ударами грома. Я судорожно тяну воздух и… не сдаюсь. — Да. Возможно. Если чай покажется мне не сладким или… — очень громко дышу, без конца срываюсь, словно неопытный бегун на дальнем марафоне. Плевать. — Я могу захотеть вторую чашку чая. — Остановись, — предупреждает с шумным выдохом и почти отворачивается. Замирает боком ко мне. Не смотрит. Но и уйти не может. — Ты же зачем-то шел за мной на кухню, Миша… — осмеливаюсь озвучить прилетевшие в голову мысли. — Зачем? Я не хочу останавливаться… Не сдерживайся… Вижу, но не слышу, как он вдыхает. Мощная грудь раздувается. На выдохе Тихомиров тянется к сахарнице. Не знаю, что планирует на этот раз. Опережая, толкаю ее со стола. Пока звенит разлетающееся стекло и шуршит рассыпающийся сахар, на миг зажмуриваюсь. И в это же время чувствую, как Миша хватает меня за плечи. Сжимая до боли, приподнимает. Протаскивает так стремительно, что у меня голова кружится. В оцепенении скручиваюсь, даже не дышу, пока не ощущаю, как садит на столешницу. Медленно разжимаю веки, чтобы тут же столкнуться с несущейся на меня бурей. Темные-темные глаза Непобедимого. — Чего ты добиваешься, Полина? — хлещет даже голосом. До кровавых полос. Плевать. — Ты бесишься, Тихомиров? — Бешусь. — Выдавай. Так, чтобы я почувствовала, — шепчу задушено и пылко. — Сейчас, блядь, почувствуешь, — рычит в ответ. Я содрогаюсь. И, закрывая глаза, сама к его губам приникаю. Высовывая язык, почти невесомо прохожусь. Непобедимого ощутимо перетряхивает. — Щекотно? — говорю еще тише. Не могу громче. Выдерживая тяжелый взгляд, готовлюсь принять гораздо больше. — Или приятно? — надеюсь на это все-таки. Но Тихомиров молчит. Не двигаясь, предупреждает только зрительно. Да, я все понимаю. И провоцирую, чтобы рвануло. — Миша? Миша-Миша… — обвивая руками, прижимаюсь грудью. — Миша-Миша… — касаюсь губами шеи, уха, подбородка. — Миша — Миша… И он срывается. Издавая какой-то неописуемо-мужественный, грубый и короткий звук, задирает мое платье. При виде чулок, на секунду замирает. Распаляется еще сильнее — ощущаю. Даже трусы с меня не снимает. Распуская ремень и стаскивая свои брюки, просто сдвигает тонкую полоску в сторону. Трогает пальцами, чтобы убедиться, что я готова. А я готова. Чувствую я. Чувствую он. Оба слышим — хлюпает. — После него? — хрипит Миша. — Не скажу, — выдыхаю оскорбленно и вместе с тем немного испуганно. — Что значит, не скажешь? Отвечай, — сечет голосом воздух. И меня заодно. Вздрагиваю раз, второй, третий… Дальше не считаю. Жмусь к Тихомирову ближе. Обвиваю ногами. Касаюсь губами подбородка. — Миша, пожалуйста… — Что, пожалуйста? — Ласкай меня, пожалуйста… Вижу, как сглатывает. Целую выступающий кадык. Прохожусь по нему языком. Ловлю мурашек. Ладонью член его нахожу. Нетерпеливо и чересчур сильно сжимаю. Непобедимый отшатывается и что-то неразборчиво хрипит. Сразу же обратно ко мне подается. Перехватывая руками плечи, крепко стискивает. — Ответь на мой вопрос, Полина, — требует резко. Заставляет смотреть в глаза. — Какой? — Была с ним? — выдыхает, будто ломает себя. — Нет! Шумно тянет воздух, отводит взгляд, а потом, вновь прикладывая меня жгучим взглядом, вдруг громко рявкает: — Тогда, что за ебучее послание ты мне, мать твою, оставила?! На хрена?! «Я люблю тебя. Но, если ты такой осел, вполне могу любить кого-то другого», — машинально воскрешаю в памяти. Черт возьми, он все-таки увидел… Смущаюсь и прихожу в ужас. А потому так же громко ору. — На хрена? — и этим выкриком лишь часть терзающих меня эмоций выдаю. — Может, потому что ты робот, и без провокаций вытащить из тебя человека невозможно?! Может, поэтому?! — Да твою ж мать, Полина!!! — хрипит и с силой встряхивает меня. В глазах все расплывается. Следующее что я чувствую — Миша дергает меня и входит. Задыхаюсь, на мгновение замираю, а потом мелкой-мелкой дрожью впускаю напряжение. Тихомиров и не пытается сделать что-то для того, чтобы я расслабилась. Раскрывает мои бедра шире и вколачивается. Сам за этим процессом наблюдает — замечаю, как только проясняется видимость. Тоже смотрю — потрясает. Стону и резко торможу этот звук, когда сталкиваемся взглядами. — Миша-Миша… Миша… — тянусь, чтобы прильнуть и поцеловать. Он хрипит что-то прямо мне в рот. В ответ набрасывается. Жестко мнет ладонями мои бедра, ягодицы… Толкается навстречу сильными и глубокими толчкам. В какой-то момент припечатывает, будто намертво. С опозданием понимаю, что кончает. Пульсирует горячо, распирает и наполняет до краев. Стонем вместе, когда я содрогаюсь и выдаю со своей стороны ту же ритмичную дрожь. Сжимаю его плоть, забираю себе удовольствие. Когда падаю Мише на грудь, он пошатывается. Но быстро ловит равновесие. Обнимает уже иначе. Как и в наш последний раз ласково и как-то спокойно. Хотя сердце все еще неспокойно. Тарабанит и у него, и у меня. Чье громче? Невозможно определить, потому что они сливаются. — Миша… — шепчу чуть позже. Голос тихо и рвано звенит. — Миша… Снова в голове фатальный вопрос горит: «Что мы делаем?» Только озвучить его я до сих пор не могу. Тихомиров подается назад, и мне приходится его отпустить. Член с влажным звуком покидает мою вагину. И… секунду спустя мы с Непобедимым наблюдаем, как из меня капает его сперма. Я загораюсь от стыда еще до того, как мы сталкиваемся взглядами. А уж, когда сталкиваемся — кажется, что не только шум в голове слышу, но и какой-то инопланетный звон. Все скапливается и взрывается. |