Книга Куплю твою любовь, страница 26 – Айрин Лакс

Топот чужих ног стелется за нами эхом. Я не слышу шагов Глеба, но слышу звук шагов постороннего мужчины. Он словно слоновий топот продавливает атмосферу и нагнетает давление.

— Если это так, то у нее, скорее всего, выкидыш.

Боже, нет! Нет, я не хочу этого слышать!

Хоть и знаю, что со мной творится ужасное, но пока его не назвали, пока не дали форму слова, можно фантазировать, что ошибаюсь. Внутри крепнет уверенность, что на самом деле так и есть, а я пытаюсь выдумать другую причину.

Потому что если это окажется правдой, я просто не выживу.

— Ты идиот. Идиот, Глеб! Захотел повторения?! — вбивается в уши гвоздями голос Адвоката.

— Заткнись! Сейчас все иначе.

— Да уж. Я вижу.

— Замолчи. Дай мне ключи от своей тачки.

Адвокат стоит без движения.

— Дай ключи. Я хорошо заплачу, но тебе придется тщательно прибраться за мной.

— Я не хочу пачкаться! — возмущается Адвокат. — Хочешь, чтобы я прибирал за тобой дерьмецо?! Мой костюм стоит пять долбаных тысяч. В валюте! Я…

— Не поможешь, я найду тебя, где бы ты ни спрятался от меня, и буду срезать кожу твоим же канцелярским ножиком. По миллиметру!

Мужчина в лиловом костюме мрачнеет, передав Бекетов брелок от машины.

— Куда ты с ней? — бросает в спину.

— В больницу.

— Мы за городом. В ближайшем городке для туристов не больница, а простой травмпункт. Тебе нужно дальше. В хороший медицинский центр.

— Она не дотянет!

— Повезешь ее в город, точно не дотянет, — пожимает плечами Адвокат.

— И что ты предлагаешь?

— Гони до моего самолета. Он стоит на взлетной площадке, в десяти километрах к югу. Я позвоню, тебя будут ждать. На борту есть хороший врач.

— Ты возишь с собой врача? С каких пор?

— С тех самых пор, когда один из клиентов решил подчистить за собой все следы. В том числе и меня. Приходится быть начеку. Езжай, я уже звоню Филу, — достает телефон. — Но это дорого тебе обойдется. И деньгами, и ответной услугой.

— Плевать! Звони!

Бекетов опускает меня на заднее сиденье комфортного седана.

— Скоро тебе помогут, Марианна. Держись. Не шевелись. Не дергайся. Тебе обязательно помогут, — коротко целует меня в лоб.

— Все плохо, да? — плачу. — Я такая дурочка. Я не хочу потерять малышей… Я во всем виновата.

— Все будет хорошо, Марианна. Обязательно.

Снова плачу.

— Мне пора за руль. А ты лежи и думай, что скоро все закончится. Не плачь, Марианна, не плачь.

— Много крови, да?

— Крови немного. Тебе от страха так кажется, — спокойно говорит Бекетов, накрыв мои ноги пиджаком. Он гладит по щеке, а я чувствую, что его пальцы скользкие и мокрые.

Бекетов захлопывает дверь, уточняет у Адвоката еще что-то, авто срывается с места.

Перевожу безучастный взгляд в потолок авто.

Все плохо. Потому что Бекетов ни разу не назвал меня Анна-Мария и впервые, за все время, что я его знаю, солгал мне.

Крови много…

*** Бекетов ***

Хуже всего не то, что километры сгорают под колесами тачки недостаточно медленно. Хуже всего то, что Анна-Мария молчит.

Я так привык к ее болтовне, к чепухе, к вздору. Я привык, что она косячит всюду, где только может, и там, где никак нельзя накосячить, в особенности сильно все портит.

Глубоко уверен, что ни один из ее выкрутасов меня удивить не сможет. Я же жду от нее всегда подвоха, но потом она шаркает ножкой и мир летит к чертям, вместе с ним и моя уверенность, что я смогу удержать все под контролем.

На деле ни хрена.

И ни один, даже самый надежный запасной план, не выдерживает натиска неожиданных обстоятельств.

Я этого не ждал. Ее срыва. Считал, что…

Проклятье.

Не имеет значения, на что я рассчитывал и о чем думал. Думать членом может быть чревато последствиями.

Взваливаю вину на себя. Иначе и быть не может. Какие взятки с девчонки, у которой и мысли, и тело скрутило в пляске беременных гормонов и возбуждения. Адреналин срывает планки неопытным.

Но я должен был это предвидеть. Должен был просчитать все риски и оставить Мари в стороне, в безопасности.

В ее присутствии не было необходимости, а что до подарка, то не всегда стоит потакать желаниям. Лучше бы корзину цветов в цветочной лавке купил. Вряд ли бы Мари так обрадовалась венику за пару сотен евро так, как обрадовалась возможности отомстить Лене.

Но зато осталось бы цела.

Блять.

Она останется в живых! Выкарабкается… Во что бы то ни стало!

Я гоню от себя дурные мысли.

Встревоженно поглядываю в зеркало заднего вида.

— Мари?

В ответ слышится неразборчивые всхлипы.

— Как ты, Мари? Не молчи.

— Мне плохо, Глеб. Очень плохо. В разы хуже, чем тогда на аукционе… Помнишь?

Как забыть этот вкус потери? Невозможно. Но тогда это чувство едва меня задело, а сейчас вцепилось в глотку алчно и не отпускает.

— Почти приехали.

— Ты веришь, что у нас все будет хорошо?

— Все будет хорошо.

— А с беременностью? Тоже в это веришь? Хочешь ли ты… — плачет.

Впервые не хочу быть реалистом. Хочу верить в чудо и пытаюсь вспомнить, как о нем молятся. Но ничего не выходит. Я хорошо обучен многому, но только не вере в призрачную надежду. Она в меня тоже не верит, и это единственное, что у нас взаимно.

До самолета добираемся быстро. Хвоста еще нет, хоть это радует.

Единственное, что радует, это небольшой запас времени, который у меня есть, чтобы отвезти Мари в хорошую клинику.

По правде говоря, там уже зарезервировано место. Но не для лечения, лишь для обследования.

Придется внести коррективы.

В самолете, как и говорил Адвокат, нас ждет врач.

— Фил?

— Да, это я. Лев Эдуардович предупредил насчет девушки, — хмурится врач, отстраняя меня.

Лев Эдуардович? Не сразу доходит, что он говорит про Адвоката.

Я привык называть приятеля по кличке, но после слов врача вспоминаю, что Адвокат оставил и профессию спеца в сфере экономических преступлений, и дело наемника, занялся тем, что у него всегда получалось лучше всего, взял фамилию матери — Кауфман, вместо фамилии отца — Адвокатов. Только кличка уже приклеилась намертво.