Книга Что я сделала ради любви, страница 101 – Сьюзен Элизабет Филлипс

— Черта с два! Поезжай домой.

— Никуда я не поеду, пока не поговорю с ней.

— Только через мой труп!

— О, пожалуйста! Можно подумать, ты способен меня остановить!

Чаз вихрем промчалась мимо бедняги и довольно быстро нашла свободную спальню, где Джорджи установила оборудование. Сегодня Чаз приняла облик ангела-мстителя, поскольку была во всем черном, вплоть до сабо.

— Знаете, в чем ваша проблема? — с порога напустилась она на Джорджи. — Вам плевать на людей.

Джорджи почти не спала ночь и слишком вымоталась, чтобы затевать ссору с Чаз.

— Последние два дня Брэм не приходит домой, — продолжала нападать та. — Он несчастен, и все из-за вас. Не удивлюсь, если он снова сядет на наркотики!

Джорджи не ответила. Запал Чаз постепенно уступил место неуверенности.

— Я знаю, вы в него влюблены. Ведь правда, Эрон? Почему бы вам просто не вернуться к нему, и все будет хорошо.

— Чаз, перестань до нее докапываться, — тихо потребовал Эрон, подходя сзади.

Джорджи никогда не думала, что Эрон превратится в такого свирепого стража. Потеря веса, должно быть, придала ему уверенности. Как-то во вторник, когда Мел Даффи обнародовал случай со звонком Джорджи, Эрон пошел в атаку, полностью отрицая всякую возможность чего-то подобного. И при этом даже не посоветовался с Джорджи. Она говорила, что Мел не лжет и что ей все равно, но Эрон отказывался слушать.

Джорджи решила, что легче иронизировать над слабостями Чаз, чем думать о своих собственных.

— Странно, как это люди, которые всегда суют носы в чужие дела, не хотят разбираться в собственных неудачах.

Чаз немедленно ощетинилась:

— В моей жизни все идет как надо.

— Почему же ты сейчас не в кулинарной школе? Насколько я знаю, ты даже не заглянула в учебники.

— Чаз слишком занята, чтобы учиться, — хмыкнул Эрон. — По крайней мере она так уверяет.

— Думаю, ты слишком боишься раздвинуть границы своего безопасного существования, боишься, что снова окажешься на улице, — выпалила Джорджи и тут же сообразила, что невольно предала доверие Чаз. Ей стало нехорошо. — Прости. Я…

Чаз пренебрежительно дернула плечом:

— Нечего так на меня смотреть! Эрон все знает.

— Правда?

Такого Джорджи не ожидала.

— Если Чаз не будет учиться, — добавил Эрон, — значит, можно не тревожиться, что ее уволят. Она трусит.

— Чушь собачья!

Джорджи сдалась.

— Я слишком устала, чтобы разбираться с тобой. Уходи.

Чаз, естественно, с места не сдвинулась. Мало того, недовольно оглядела Джорджи:

— Похоже, вы опять худеете?

— Мне все кажется безвкусным как картон.

— Ну, это мы посмотрим.

Чаз устремилась на кухню, где долго топала, хлопала дверцами буфета и холодильника, и в конце концов поставила перед Джорджи салат из зелени и макароны с сыром. Еда успокоила желудок, но больше всего успокоили присутствие и хлопоты Чаз.

Джорджи едва не силком заставила Чаз позаимствовать у нее купальник и отправиться на пляж.

— Может, ты боишься воды? — ехидно заметила Джорджи, подначивая ее. Она знала, что Чаз терпеть не может обнажаться, но решила, что это послужит чем-то вроде психотерапии.

Чаз, очевидно, приняла вызов, потому что надела купальник, порылась в вещах Джорджи и нашла махровый пляжный халатик.

Эрон лежал на полотенце, читая какой-то идиотский журнал видеоигр. Когда они впервые встретились, он и близко к воде не подходил. Сегодня на нем были белые плавки с синей каймой. Ему все еще следовало бы сбросить несколько фунтов, но он ежедневно работал с весом и это было заметно. Теперь он также тратил деньги на приличные стрижки и контактные линзы.

Чаз уселась на край полотенца, спиной к нему. Халатик не доходил даже до середины бедер, и она поспешно подобрала под себя ноги.

Эрон отложил журнал.

— Жарко. Пойдем поплаваем?

— Не хочется.

— Почему? Ты же говорила, что любишь плавать.

— А сейчас не хочется, ясно?

Эрон уселся рядом.

— Я не собираюсь насиловать тебя только потому, что ты надела купальник.

— Знаю, — буркнула Чаз.

— Чаз, ты должна расстаться с прошлым. Оставить позади все, что с тобой случилось.

Она подняла палочку и потыкала в песок.

— А может, мне не хочется оставлять это позади? Может, наоборот, не следует ничего забывать, чтобы больше не попадаться в тот же капкан.

— Ты не попадешь, — заверил Эрон.

— Откуда тебе знать?

— Обычная логика. Скажем так: ты снова сломала руку или даже ногу. Неужели действительно считаешь, что Брэм тебя вышвырнет? Или что Джорджи за тебя не вступится? Или что я не позволю тебе пожить у меня? Теперь у тебя есть друзья, хотя об этом никогда не догадаться, если судить по тому, как ты с ними обращаешься.

— Но я ведь заставила Джорджи поесть, верно? И тебе не следовало говорить при ней, что я боюсь увольнения.

— Ты умна, Чаз. Все это знают, кроме тебя.

Она подняла разбитую раковину и провела острым краем по большому пальцу.

— Может, и была бы умной, если бы не пропускала так много занятий.

— И что? Для чего существуют экзамены? Я же пообещал помочь тебе с занятиями.

— Мне не нужна помощь.

Если Эрон начнет помогать, сразу поймет, что она вообще ничего не знает, и потеряет к ней всякое уважение. Но он, похоже, прочитал ее мысли.

— Если бы ты не помогла мне, я по-прежнему бы оставался жирдяем. Каждый человек хорош в своем деле. Я всегда прекрасно учился. Теперь моя очередь вытаскивать тебя. Доверься мне. Я не буду и вполовину таким жестоким и злобным, какой была ты.

Она была жестока и злобна с ним, и с Джорджи тоже. Чаз вытянула ноги. Ее кожа была бледной, как у вампира, и она заметила одно местечко, которое пропустила при бритье.

— Прости.

Должно быть, извинение прозвучало фальшиво, потому что Эрон не оставил ее в покое.

— Давно пора перестать быть такой грубой с людьми. Думаешь, при этом ты выглядишь крутой? На самом деле ты кажешься мне жалкой.

Чаз вскочила с полотенца.

Эрон поднял глаза.

Она ответила яростным взглядом и сжала кулаки.

— Нечего казаться хуже, чем ты есть, — устало договорил Эрон, словно она смертельно ему надоела. — Давно пора вырасти и вести себя как взрослый порядочный человек. — Он медленно встал. — Мы с тобой лучшие друзья, но мне часто бывает стыдно за тебя. А как ты ведешь себя с Джорджи? Всякий, у кого есть глаза, видит, как ей сейчас плохо. Тебе вовсе не обязательно еще больше действовать ей на нервы.