Онлайн книга «1918: Весна империи»
|
Впрочем, не в пьянке дело вообще, просто хочется иногда посидеть и с кем-то душевно поговорить. По-мужски. Не хватает мне этого. Я часто с какой-то душевной ностальгией вспоминаю ту нашу пьянку с Сандро, тогда, в императорском поезде, когда мы переезжали в новую столицу. Славный борщ под водочку я тогда собственноручно приготовил по дороге в Москву, и славно мы посидели с ним, с великим князем Александром Михайловичем, который был одновременно мне и двоюродным дядей и зятем. Могли ли мы стать друзьями, насколько это вообще возможно в моей ситуации? Не знаю. Да и проверить невозможно. Взрыв трибуны на Кровавую Пасху унес и Сандро, и мать – вдовствующую императрицу Марию Федоровну, и многих других. Сотни и сотни людей, среди которых были и члены императорской фамилии, и глава правительства Нечволодов, и многие министры, командующие, губернаторы, и множество просто хороших людей из числа собравшихся на Красной площади в тот ужасный праздничный день. И лишь чудо или, если угодно, случайность уберегли меня от гибели в тот момент. Опасная у меня работа. Ужасная работа. Работа, да. М-да. Новый обжигающий глоток коньяка, в котором нет вкуса. Сегодня будет очень тяжелый для меня Большой императорский выход. Пасхальный. И праздничный во всех отношениях. Сотни и тысячи поздравлений. Торжества в обеих моих империях. Надо будет заслушать Свербеева. И Суворина еще. И объехать легионы. Офицерские собрания. Чарки за здравие. Как там Маша и новорожденные? Мысли безо всякой системы перескакивали с одной темы на другую, не в силах задержаться ни на чем конкретном. Из-за горы на противоположной стороне Босфора показалось солнце. Утренний бриз коснулся моих щек. Томление кончилось. Наступил новый день. День перемен. В дверь, своей фирменной дробью, тихо постучал Евстафий. Ну вот, начинается вам здрасьте. – Да! Камердинер бесшумно возник на пороге. – Государь! Там к вам ее императорское высочество Ольга Александровна. Удивленно приподнимаю бровь. А впрочем, чему тут удивляться? – Проси. Сестра появилась с шумом и в прекрасном настроении. – Христос воскресе, Мишкин! Не разбудила? Поднимаюсь ей навстречу. – Воистину воскресе, Оленька! Нет, я пока не спал. Мы похристосовались, и я пригласил ее присесть в кресло напротив. – Бокал вина? – С удовольствием. Позволю себе немного в честь такого праздника! – Кагор? – Нет, лучше красного сухого. Наливаю в бокал сестре вина и обновляю у себя коньяк. – Поздравляю, Мишкин! Здоровье Маши и ваших прекрасных детей! – Спасибо! Пусть они будут счастливы и пусть на их долю не выпадают потрясения! Мы чокнулись бокалами. Ольга отпила и с явным удовольствием посмаковала. – О! Неаполитанское «Lacryma Christi»! Божественно! Киваю. – Да, «Слезы Христа». Тесть прислал партию бутылок лучших годов. Прямо, так сказать, со склонов Везувия. А ты что в такую рань? Она усмехнулась. – Закончилась всенощная в Святой Софии, Николай поехал домой проверить, как там спит наш Тихон, а я вот решила заехать к тебе, поздравить лично и осведомиться о том, как идут дела. Как счастливая мама себя чувствует? – Сейчас спит наша счастливая мама. Были тяжелые роды. Двойня, сама понимаешь. Тем более первенцы. Будучи сама молодой мамой, сестра прекрасно все понимала. – А ты, я вижу, хандришь? Хмыкаю. Вот же ж проницательная у меня сестрица! – А что, так заметно? – Да. И это нормально. После сильного нервного напряжения такое случается. Беседа спасает лучше всего. Составлю тебе компанию. – Спасибо. Ольга отпила вина и бодро приступила к процессу «беседы», пытаясь вывести меня из хандры: – Как решили назвать близнецов? – В честь дедов – Александр и Виктория. – Прекрасные имена! Я так понимаю, что если бы родились два мальчика, то были бы у нас Александр и Виктор? А если бы две девочки, то Александра и Виктория? Качаю головой. – Нет, не совсем. Если бы родились две девочки, то они получили бы имена Иоланта и Виктория. Имя Александр я бы все равно постарался приберечь для наследника, как дань уважения памяти отца и всего, что он сделал. – Понимаю. Александр Четвертый должен занять свое место в славной истории России. – Да. – А если бы продолжали рождаться девочки? Пожимаю плечами. – Я бы провел изменения в порядок престолонаследия, установив, что корону наследует старший из детей императора, имеющих право на престол. Помолчав, все же решаю добавить: – Только, весьма вероятно, это изменение я внес бы сразу, если бы родились две девочки. Немыслимо на многие годы оставлять подвешенной ситуацию с престолонаследием. Я сам долгое время был наследником, пока у Ники рождались девочка за девочкой. Это было ужасное состояние и ужасное ощущение. И для самого Николая, и для меня, и для всей государственной машины. Элиты, чиновники, все посматривали в мою сторону, стараясь на всякий случай навести мосты. Лесть, намеки, подношения. Попытки связать меня какими-то обязательствами. Постоянные интриги. То же самое происходило сейчас и вокруг Павла. Я не мог этого допустить дальше. Хватит того, что Павел был целый год моим официальным наследником. Впрочем, что тут говорить, другие варианты были еще хуже, ведь тогда я сам с трудом его уговорил не отказываться от этого права. – Да, я помню эту историю. Отказ Павла повлек бы за собой весьма серьезные осложнения с престолонаследием, а точнее, с результатом того, кто мог бы взойти на трон и, главное, что из этого всего бы вышло. Хотя как мне кажется, после гибели сына Дмитрия в Кровавую Пасху Павел стал всячески не желать взойти на престол и отказался бы от короны в случае чего. – Возможно. Возможно, он сейчас облегченно крестится и ставит свечку за здравие Александра. А может, и нет. Время меняет людей. И власть меняет. Особенно власть. – О да, это я могу сказать по себе. И особенно по тебе. Ты очень сильно изменился за прошедший год. Порой я даже не узнаю в тебе нынешнем того Мишкина, которого знала все эти годы. Разговор в который раз приблизился к опасной теме. Впрочем, Ольга вновь не стала ее развивать, лишь обозначила свое мнение, не пытаясь высказывать какие-то выводы. А какие выводы она могла сделать? Разве она могла заподозрить во мне пришельца из будущего в теле ее родного брата? Хотя, разумеется, какие-то несоответствия должны бросаться ей в глаза. |